Они летали рядом с нами. Штурвал Бена Эйелсона - [7]
Эйельсон решил посадить самолет, но события опередили его. Мотор заглох. Самолет стал резко снижаться. В нескольких метрах под крылом мелькнули торосы. Сейчас последует удар. Но, к счастью, торосы остались позади, лыжи коснулись снегового покрова. И вдруг огромный торос впереди будто в считанные мгновения — вырос из-подо льдины. Самолет с силой ударился о него крылом, круто развернулся вокруг тороса, крыло затрещало и надломилось, самолет запрыгал по неровностям льда, как лягушка. У пилотов стучали зубы, а в фюзеляже что-то гремело. Наконец наступила тишина.
— С прибытием, Джорджи, — сказал Эйельсон.
— Черт возьми, — проворчал Уилкинс. — Сколько же нам придется тащиться пешком?
— Сущие пустяки. Километров сто пятьдесят.
— Ну что же, надо поставить палатку, сварить кофе на примусе. Здесь не жарко.
Возле самолета на глазах вырастал огромный сугроб. Пошатываясь от порывов бешеного ветра. пилоты с трудом установили палатку и перетащили в нее все необходимое. Вскоре палатка была погребена под слоем снега. Буря бушевала три дня. Когда наконец она успокоилась и проглянуло солнце, Эйельсон достал приборы и определил свое местонахождение. Льдина, на которую они столь неудачно приземлились, дрейфовала на юго-восток.
— Пока у нас есть продукты, надо немедленно уходить на юг, — сказал Эйельсон.
Уилкинс согласился. Они провели на льдине еще трое томительных суток. Когда льдина замедлила свой дрейф и стала менять на правление, до мыса Бичи оставалось около ста сорока километров. Пилоты взвалили на плечи мешки с палаткой и продуктами и отправились в далекий путь. До материка они добирались еще одиннадцать дней, это было для них тяжелым испытанием. Трудностей пешего полярного перехода, столь впечатляюще описанного Джеком Лондоном, они хлебнули вдосталь: ночлег в палатке под вой осатанелой вьюги, бороды, обросшие сосульками, глаза, слезящиеся от порывов ветра, наконец, честный дележ оставшихся крошек сухарей, мучительное ощущение голода, нездоровый лихорадочный блеск в глазах. 16 апреля, шатаясь и поддерживая друг друга, они подошли к поселку на мысе Бичи.
Так и остался недосягаемым Полюс недоступности, по-прежнему маня своей загадочностью…
И снова поет мотор, и знакомый холодок волнения обдает сердце. Желтеют блики солнца на зеленоватых прибрежных торосах. Небосвод ясен и гостеприимен. Эйельсон и Уилкинс готовы лететь. Радостное чувство первооткрывателей, выходящих в путь, снова охватывает их. За козырьком кабины трепещет прозрачный диск вращающегося пропеллера. Эскимос деревянным молотом постучал по лыжам, пристывшим за ночь к снежному аэродрому на мысе Барроу. Из четырех самолетов остался один…
Перед экипажем двойная задача: совершить головокружительный перелет Аляска — Шпицберген и, кроме того. попытаться обнаружить Землю Крокера, окруженную дымкой романтических легенд, как и Земля Кинен и Земля Гарриса. Она так же помечалась на картах штриховкой и вопросительным знаком.
В свое время, вернувшись из похода к Северному полюсу, Пири громогласно объявил, что он видел Землю Крокера между 85-м и 86-м градусами северной широты и 60-м и 70-м градусами западной долготы.
…Монотонно плывут под крылом белые льдины, темные прихотливые узоры открытой воды. Эйельсон заставляет свою машину выполнять огромные зигзаги, чтобы осмотреть возможно большее пространство. Когда достигли 83-го градуса северной широты, Уилкинс возбужденно закричал:
— Бен, поблизости должен быть остров!
И действительно, разводья в паковом льду изменили направление. Они отклонялись к северу, будто упирались в какое-то препятствие.
Однако им снова пришлось испытать разочарование. Под крылом они увидели не остров, а гигантский флоберг>[1]. Он-то и искривлял направление разводий. Уилкинс нетерпеливо ерзал на сиденье. Видимость резко ухудшилась. Появились облака. И снова искривление узких разводий в паковом льду.
— Бен, пониже! — умоляюще закричал Уилкинс. — Ради бога, пониже.
Из отчета Уилкинса:
„В разрывах облаков мы временами, конечно, видели, что километра на два а ту и другую сторону от нас простираются льды. Когда же мы прошли эту облачность, под нами снова потянулись сплошные многолетние паковые льды. Я могу смело утверждать, что та часть пути, где мы были совершенно лишены возможности видеть то, что находится под нами. составляла не более ста тридцати километров. Облака здесь отличались по типу от тех, что бывают над землей, и напоминали скорее волнистые облака, которые можно наблюдать над морем и паковыми льдами. Но поскольку эти облака располагались низко и мы не могли лететь под ними, то нельзя с уверенностью сказать, что они не скрывали от нас какой-нибудь плоской земли“.
Бедный Уилкинс! Он все еще на что-то надеялся! Годом позже над этим местом пролетит, самолет, взлетевший со Шпицбергена, и окончательно уточнит, что Уилкинс не ошибся в своем проницательном замечании относительно типа облаков. Но Земли Крокера не существовало…
Полет Эйельсона и Уилкинса длился 20 часов 20 минут. 3500 километров пролетели отважные полярные навигаторы. Но этот замечательный перелет едва не закончился драматически. Подлетая к Шпицбергену, они попали в такую сильную болтанку, что курс по магнитному компасу выдерживать было невозможно. Они сбились с пути. Воздушные вихри кидали самолет как щепку. Горючее подходило к концу… Внезапно возникшие пики шпицбергенских гор помогли пилотам сориентироваться, Но тут поднялась метель. Эйельсону пришлось сажать самолет почти на ощупь. Только по сильному толчку он определил, что лыжи коснулись снега. На расстоянии вытянутой руки ничего нельзя было разглядеть. Пять трудных дней пилоты провели в самолете, пережидая снежную бурю. Наконец проглянуло солнце. Самолет они откопали относительно быстро. Но ведь надо было подготовить еще и взлетную дорожку. Мало-мальски они разровняли сугробы. Лыжи утопали глубоко в снегу, и вначале самолет даже не трогался с места, хотя мотор работал на максимальных оборотах. Тогда Уилкинс вылез из кабины и попытался показать машину за хвост…
На 1-й стр. обложки: иллюстрация к документальной книге Г. Проделя «Сливки общества».На 2-й стр. обложки: иллюстрация О. Безухова к очерку Д. Пипко «Выше, дальше, быстрее…».На 3-й стр. обложки: «Космос». Рисунок Е. Скрынникова.На 4-й стр. обложки: «Опоры». Фото А. Полякова с выставки «Семилетка в действии».
На 1-й странице обложки: Иллюстрация к повести В. Иванова-Леонова «Секрет Твалы».На 2-й странице обложки: Иллюстрация художника А. Гусева к документальной повести В. Саксонова «Тайна пятого океана».На 4-й странице обложки: Укрощение Иртыша. Фото А. Гостева с выставки «Семилетка в действии».
«ИСКАТЕЛЬ» — советский и российский литературный альманах. Издается с 1961 года. Публикует фантастические, приключенческие, детективные, военно-патриотические произведения, научно-популярные очерки и статьи. В 1961–1996 годах — литературное приложение к журналу «Вокруг света», с 1996 года — независимое издание.В 1961–1996 годах выходил шесть раз в год, в 1997–2002 годах — ежемесячно; с 2003 года выходит непериодически.
1, 4-я стр. обл. — композиция художника Сергея РАДИМОВА. Фото Сергей ГОРЧЕВА.2-я стр. обл. — рисунок Александра КАТИНА к рассказу «ДАРЫ ОТ ДАНОВ».3-я стр. обл. — рисунок Виталия ЛУКЬЯНЦА к повести «ТРОЕ СУТОК, ВКЛЮЧАЯ ДОРОГУ».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Имя Валентина Ивановича Аккуратова — заслуженного штурмана СССР, главного штурмана Полярной авиации — хорошо известно в нашей стране. Он автор научных и художественно-документальных книг об Арктике: «История ложных меридианов», «Покоренная Арктика», «Право на риск». Интерес читателей к его книгам не случаен — автор был одним из тех, кто обживал первые арктические станции, совершал перелеты к Северному полюсу, открывал «полюс недоступности» — самый удаленный от суши район Северного Ледовитого океана. В своих воспоминаниях В.
Монография посвящена жизни берлинских семей среднего класса в 1933–1945 годы. Насколько семейная жизнь как «последняя крепость» испытала влияние национал-социализма, как нацистский режим стремился унифицировать и консолидировать общество, вторгнуться в самые приватные сферы человеческой жизни, почему современники считали свою жизнь «обычной», — на все эти вопросы автор дает ответы, основываясь прежде всего на первоисточниках: материалах берлинских архивов, воспоминаниях и интервью со старыми берлинцами.
Резонансные «нововзглядовские» колонки Новодворской за 1993-1994 годы. «Дело Новодворской» и уход из «Нового Взгляда». Посмертные отзывы и воспоминания. Официальная биография Новодворской. Библиография Новодворской за 1993-1994 годы.
О чем рассказал бы вам ветеринарный врач, если бы вы оказались с ним в неформальной обстановке за рюмочкой крепкого не чая? Если вы восхищаетесь необыкновенными рассказами и вкусным ироничным слогом Джеральда Даррелла, обожаете невыдуманные истории из жизни людей и животных, хотите заглянуть за кулисы одной из самых непростых и важных профессий – ветеринарного врача, – эта книга точно для вас! Веселые и грустные рассказы Алексея Анатольевича Калиновского о людях, с которыми ему довелось встречаться в жизни, о животных, которых ему посчастливилось лечить, и о невероятных ситуациях, которые случались в его ветеринарной практике, захватывают с первых строк и погружают в атмосферу доверительной беседы со старым другом! В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
В первой части книги «Дедюхино» рассказывается о жителях Никольщины, одного из районов исчезнувшего в середине XX века рабочего поселка. Адресована широкому кругу читателей.
Из этой книги вы узнаете о главных событиях из жизни К. Э. Циолковского, о его юности и начале научной работы, о его преподавании в школе.
Со времен Макиавелли образ политика в сознании общества ассоциируется с лицемерием, жестокостью и беспринципностью в борьбе за власть и ее сохранение. Пример Вацлава Гавела доказывает, что авторитетным политиком способен быть человек иного типа – интеллектуал, проповедующий нравственное сопротивление злу и «жизнь в правде». Писатель и драматург, Гавел стал лидером бескровной революции, последним президентом Чехословакии и первым независимой Чехии. Следуя формуле своего героя «Нет жизни вне истории и истории вне жизни», Иван Беляев написал биографию Гавела, каждое событие в жизни которого вплетено в культурный и политический контекст всего XX столетия.