Онекотан - [2]

В командном отсеке, кроме несущих вахту подводников, находились командир и его старший помощник. Забрисски-мл. посмотрел на часы и негромко сказал своему заместителю.

– Если в течение двух часов транспорты не подойдут к острову, придётся всплывать и менять позицию.

– Да, сэр. Я пойду, проверю акустиков.

Не успел помощник подняться со своего места, как из динамика раздался голос одного из акустиков.

– Сэр, слышу слабый шум винтов, пеленг – сто сорок градусов, дальность – ориентировочно двенадцать миль. Пока не могу классифицировать цели.

– Всем боевая тревога! – скомандовал по громкой связи командир.

Лодка мгновенно ожила. Уже через минуту все боевые расчёты находились на своих местах. Отсеки были задраены. И даже нехватка кислорода была уже не столь заметна.

Через пятнадцать минут акустик доложил, что одно судно по шуму винтов можно классифицировать как эсминец, а второе – скорее всего транспортное. Ещё через пятнадцать минут акустик докладывал снова.

– Сэр, – вновь докладывал акустик снова, – слышу только один шум винтов. Это эсминец. Пеленг – сто сорок восемь градусов, дальность – семь миль.

Отметив на карте новые координаты, Забрисски-мл. высчитал курс и скорость противника.

– Через тридцать минут цель будет у острова. Всем – готовность «номер один»! – скомандовал он в микрофон громкой связи.

Полчаса, которые эсминец шел к острову, людям на подлодке казались вечностью. Когда же вдруг корпус сильно качнуло взрывом глубоководной бомбы, всем сразу стало немного легче: ожидание конца всегда страшнее, чем сам конец. Следующий взрыв казался ещё мощнее предыдущего. Потом – третий, четвёртый, пятый…

Казалось, что бомбы рвались прямо за стальным корпусом. На самом деле, если бы хоть одна бомба разорвалась рядом с субмариной, подлодка вряд ли смогла бы уцелеть. Во время очередного, особенно мощного взрыва раздался сухой треск, и лодка погрузилась в темноту.

Спустя несколько долгих минут появилось слабое освещение: дежурный электрик включил резервный источник электропитания.

Когда стихли взрывы, дежурный акустик доложил.

– Сэр, шум винтов – справа по борту, дальность – пять кабельтовых.

– Дальность – шесть кабельтовых спереди справа по борту, – вновь рапортовал акустик через две минуты.

Забрисски-мл. понял, что через пять минут эсминец пересечёт траекторию, по которой может всплыть его лодка.

– Внимание! – громко скомандовал он. – Всем отсекам! Начинаем всплытие. Продуть балласт. Средний – вперёд. Торпедному отсеку подготовиться к атаке.

Экипаж мгновенно пришёл в движение. В выражениях лиц подводников, в том, как все работали и двигались, сквозила какая-то радость. Тому была причина. Все восемьдесят три человека, находящихся на лодке, верили в счастливую звезду своего командира Дэвида Забрисски-младшего.

* * *

Стоя на мостике «Ройё-Мару», Куроки Такэо пытался разглядеть в бинокль остров и фрегат-эсминец, ушедший к Матуа более двух часов назад. Низкая облачность и туман по-прежнему мешали это сделать. Дежурный принёс радиограмму и, поклонившись, передал её майору. Такэо быстро пробежался по ней глазами, резко протянул радиограмму капитану и, повернув голову в сторону острова, глухо произнёс.

– В двух километрах от берега подводная лодка противника атаковала «Ишигаки». Эсминец погиб.

В воздухе повисло тревожное молчание.

– Режим тишины сохраняется ещё на два часа, потом идём к острову, – добавил майор и направился к себе в каюту.

* * *

Подводная лодка «Херринг» уже три часа полным ходом шла в надводном положении к югу в открытый океан. Она меняла дислокацию, потому что Забрисски-мл. понимал, что скоро у Матуа могут появиться военные корабли Японии, чтобы найти и уничтожить противника, потопившего эсминец «Ишигаки».

Сейчас, после атаки, он мысленно перебирал всё, что произошло за эти сутки. Было очевидно, что ему опять повезло. Если бы он вовремя не получил информацию, если бы не залёг на грунт и не смог верно рассчитать пересекающийся курс эсминца, то результат противостояния между «Ишигаки» и «Херрингом» был бы не в пользу его подлодки.

Поскольку связи с базой в Пёрл-Харбор не было уже несколько дней, командир отдал приказ радисту установить связь с подлодкой «Барб», несущей боевое дежурство южнее.

– Передайте на SS-220: «Японский фрегат-эсминец “Ишигаки” потоплен у острова Матуа. Иду на юг для передислокации. Лейтенант Забрисски-младший».

Через десять минут радист принёс ответную радиограмму. В ней командир «Барба» поздравлял Забрисски-мл. с победой над самым сильным японским противником. Прочитав её, Забрисски-мл. хлопнул себя ладонью по лбу и, пробубнив что-то вроде: «эх чёрт, как я сразу…», громко скомандовал:

– Всем на местах! Лодка меняет курс! Идём к Матуа. Первый отсек – доложите о боеготовности.

Из динамика, висевшего на стене, раздался голос командира первого отсека.

– Сэр, первый отсек к бою готов. Торпедные аппараты заряжены. Ждём дальнейших указаний.

Первый помощник командира подлодки вопросительно смотрел на Забрисски-мл., продолжавшего отдавать приказы. Он не понимал, для чего нужно было менять курс и опять идти к Матуа. Если это из-за второго судна, которое шло под прикрытием эсминца, то, скорее всего, оно уже находилось у самого берега – вне досягаемости подлодки. И было бы верхом безрассудства возвращаться в район, где в ближайшее время могли появиться военные корабли Японии.