«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - [97]

Поэтому доводы специалистов Солохина и Растошинского, на которые ссылаются в своей жалобе адвокаты, о крайней относительности результатов биохимических исследований трупного материала с учетом большой давности смерти и посмертных процессов, происходивших с первых часов после наступления смерти, с учетом среды, в которой находились трупы подводников, не могут являться достаточным основанием для признания выводов экспертов об имевшемся у моряков стрессе недостоверными».

Во-первых, ссылки на замедление биохимических процессов в трупном материале при понижении температуры и солености воды с высокой концентрацией соли нет ни в одном экспертном заключении. Суд по сути превратился в экспертное учреждение.

Во-вторых, Колкутин говорит, что при стрессе гликоген из мышц и печени переходит в глюкозу в кровь в течение 4,5–8 часов, а приглашенные мной эксперты утверждают, что методики определения гликогена в трупном материале не существует.

Приглашенный мною специалист — заведующий кафедрой судебной медицины Российского государственного медицинского института, доктор медицинских наук, профессор Олег Плаксин пишет:

«В экспертизах не указано, что эксперты брали на исследование ткани на обнаружение глюкозы и гликогена, хотя в ранее представленных экспертизах данные исследования проводились. Встает и вопрос о том, почему не было проведено данное исследование в данных случаях».

Иными словами, исследование на наличие гликогена в мышцах и в печени эксперты не проводили, а поэтому совершенно бессмысленно говорить о стрессе и о 4,5–8 часах жизни подводников с момента катастрофы «Курска».

Привожу еще один пассаж судебного решения:

«Не могут ставить под сомнение экспертные выводы о подтверждении стрессовой ситуации наличием кровоизлияний в слизистую оболочку желудка доводы, которые приводят Солохин и Растошинский в своем заключении в части идентичности данных кровоизлияний проявлениям при охлаждении (пятен Вишневского) и при отравлении окисью углерода. Пятна Вишневского имеют характерную макро- и микроморфологию. В заключении о специфической морфологии кровоизлияний нет ни слова, что позволяет дифференцировать их от кровоизлияний иного происхождения. Кровоизлияния, образующиеся при остром отравлении окисью углерода, также обоснованно могут рассматриваться как возникшие именно в связи с неспецифической стрессовой реакцией».

Еще раз повторюсь: не судейское это дело — приводить новые доводы в области, где требуются специальные судебно-медицинские познания. Чтобы распознать истинный смысл этого абзаца судебного решения и увидеть его абсурдность, надо вчитаться и сопоставить несколько изложенных в нем мыслей.

Мысль первая:

Кровоизлияние в слизистую может быть как при стрессе, так и при отравлении и переохлаждении.

Мысль вторая:

Характер пятен Вишневского обуславливается разными факторами, и по нему можно определить причину их возникновения.

Заключение:

Кровоизлияния при отравлении могут также рассматриваться как возникшие при стрессе.

Как видит читатель, логикой здесь не пахнет.

Когда в суде появляются две экспертизы, противоречащие друг другу, по общему правилу назначается третья экспертиза. Однако третью экспертизу можно назначить только в ходе предварительного расследования, а это означает, что надо отменять постановление о прекращении уголовного дела и возобновлять предварительное следствие. Главная военная прокуратура и военный суд этого допустить никак не могли, поэтому военные судьи сами выступили в качестве судебно-медицинских экспертов.

Военная коллегия оставила постановление Гарнизонного военного суда без изменения, а мою жалобу — без удовлетворения.

Сейчас я думаю, что напрасно не привлек внимание общественности к процессам в Военном суде. Кроме Елены Милашиной, журналистов в зале суда не было. К участию в процессе я не привлек членов семей погибших подводников, руководствуясь исключительно гуманными соображениями. Не пригласил я в суд специалистов, не было в прессе моих комментариев содержания судебных решений. Наверное, это была ошибка.

Но от экспертизы Колкутина вернемся к самому Колкутину.

У Колкутина уже разработана методика фальсификации судебно-медицинских экспертиз, которую он успешно применил при расследовании обстоятельств гибели 23 подводников «Курска» и в деле об убийстве Дмитрия Холодова. В заключении по делу «Курска» Колкутин применяет методику определения стрессовой ситуации для живых людей к трупам, к тому же долгое время находившимся в морской воде. Он же ссылается на записки подводников, которые уж точно не являются предметом судебно-медицинского исследования.

Я уже приводил диалог Колкутина в телевизионном эфире на канале НТВ в передаче «Независимое расследование» с Николаем Николаевым (см. главу 15). В том диалоге Колкутин продемонстрировал теорию фальсификации экспертизы. В деле «Курска» — это уже практика самого Колкутина.

Как сообщает пресса, дело «Курска» — не единственное, где Колкутин применил свои методы фальсификации экспертиз. По делу о гибели журналиста «Московского комсомольца» Дмитрия Холодова тот же Колкутин в качестве главного судебно-медицинского эксперта Министерства обороны проводил экспертизу по делу, где подозреваемыми были военные. «Московский комсомолец» от 16.10.2004 сообщил, что на судебном процессе разразился скандал. Комиссия экспертов под председательством Колкутина установила, что в дипломате-ловушке было 50 г тротила, хотя до этого следствием было установлено, что в кейсе находилось не менее 200 г. «МК» пишет: