«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - [88]

„Разные ветви власти занимают разное положение в системе взаимоотношений с гласностью“, — глубокомысленно заключает автор и пускается в комплименты президенту Путину, приседает в неуклюжих реверансах: ((Сегодня западным странам выгоднее дружить с Россией, чем порочить ее. Этот неожиданный парадокс я извлек из одного разговора с В. В. Путиным».

Подъем «Курска» в трактовке Владимира Устинова стал «символом победы политической воли над разными мелкими соображениями. Именно политическая воля, как я считаю, стала главным фактором в поднятии…».

Кто именно мешал торжеству этой воли и какими «мелкими соображениями», остается загадкой. Но автор, чтобы не заподозрили чего в свой адрес его тогдашние и нынешние визави, всем без исключения слагает панегирики — Илье Клебанову, Сергею Иванову, Николаю Патрушеву, Владимиру Куроедову, Игорю Спасскому, Юрию Евдокимову, которые «сделали все возможное и невозможное».

По меньшей мере странно, если не сказать неуместно, выглядит в устах прокурора неуемная восторженность по поводу подъема «Курска» — как будто всех погибших воскресили, с того света вернули родственникам. И это при том, что вскрыли люк, извлекли тела первых погибших, а год спустя подняли наконец субмарину, отделив от нее торпедный отсек — лишь с помощью специалистов Норвегии и Голландии.

А отрезанная часть лодки, вопреки всем обещаниям и хвастливым заявлениям Главкома ВМФ — поднимем сами! — так и осталась на дне. Несмотря на демарши и настойчивые напоминания непосредственных руководителей следственной группы — Егиева и Чернышова, подчиненных генерального прокурора.

И — несмотря на собственное признание в книге:

«Прокуратура исходно настаивала на том, чтобы были подняты все части АПЛ…».

Правда, через несколько десятков страниц это признание прокурор дезавуирует:

«Носовой отсек… было решено уничтожить на месте…, но только после того, как будут собраны все необходимые для следствия предметы. А именно все вещественные доказательства и были к тому моменту собраны…».

Даже если и были собраны «все доказательства», зачем уничтожать следы на месте происшествия, а может статься — преступления?! Вдруг откроются новые, не известные сегодня обстоятельства по делу — что тогда делать следствию? Останется лишь развести руками…

Пафос и выспренние прокурорские тирады соседствуют с неприкрытым равнодушием, переходящим в пренебрежение. Говоря о том, что обнаружили следователи в 9-м отсеке, он скороговоркой упоминает «записку Борисова». И — ни слова, о чем она, ни полслова о самом авторе. Даже инициалы погибшего, дважды упоминая в тексте его фамилию, юрист Устинов не счел нужным привести! Впрочем, откуда руководителю и координатору знать, что на борту «Курска» было трое Борисовых — два члена экипажа и прикомандированный военный представитель завода «Дагдизель».

Генеральному прокурору мировой державы, видно, не к лицу снизойти до таких малозначительных подробностей — с высоты его положения это так мелко. Ну, подумаешь, напряглись в нескольких семьях, потерявших близкого человека: значит, была весточка, а нам почему о ней не сказали?

При этом автор не скупится на пространные цитаты из материалов, добытых следственной группой, — это протоколы допросов, заключения экспертов. Несколько раз приводит выдержки из дневниковых записей генерал-лейтенанта Ю. П. Яковлева, заместителя главного военного прокурора, который лично участвовал в первых осмотрах «Курска» в доке завода в Росляково. Пожалуй, именно в этих местах книги наиболее приличный русский язык. А идущие следом авторские рассуждения и комментарии — или косноязычный трюизм, или чушь несусветная.

Неожиданно приходит догадка: может, книгу писали для западного читателя и сразу на английском языке? А нам подсунули корявый, неотредактированный перевод-подстрочник? Тогда есть хоть какое-то объяснение бесконечным повторам, пережевыванию одних и тех же событий, неумеренной патетике и реверансам в адрес силовиков-тяжеловесов в высших эшелонах российской власти.

О разноплановых аспектах подсознания

С державной риторикой в этой книге могут конкурировать, пожалуй, лишь потуги на глубокомыслие, что соответствует уровню переростка-девятиклассника, мечтающего продолжить и превзойти прокурорскую карьеру отца. Иногда понять воспаленную мысль автора кажется делом недостижимым для простого смертного. Я, как ни силился, так и не смог одолеть глубинный смысл многих прокурорских изречений. Например, такого:

«Даже высокоинтеллектуальный человек не всегда способен справиться с быстрым анализом множества показаний приборов, да и просто совместить это с внутренним инстинктивным чувством. Или же, извините, с внутренней расхлябанностью. И думаю, решение здесь кроется не в том, чтобы поголовно перевести нашу армию на контрактную основу. Если говорить в принципе, то готовить призывников надо лучше. Как до армии, так и в учебных подразделениях. И говоря так, я считаю, что мы являемся великой мировой державой, которой суждено быть таковой весь XXI век. Это, по меньшей мере…».

Убей, не понимаю, что значит «в новом качестве вернуться к парадигме единства народа и власти, которая заложена была еще в XIX веке». А именно такой рецепт предлагает автор для «восстановления государственной мощи России».