«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - [78]
12 августа 2010 года, в десятую годовщину гибели «Курска», «Комсомольская правда» опубликовала интервью корреспондента газеты Михаила Беликова с бывшим следователем прокуратуры Северного флота Игорем Чуйковым.
Беликов: Игорь Дмитриевич, почему же все-таки утонул «Курск»?
Чуйков: Думаю, что в стране точную причину гибели знают лишь несколько человек. Ее вряд ли обнародуют. А само расследование напоминало фарс. (…) Впрочем, не так это важно! Атомоход привели к гибели не столько взрывы на его борту и ошибки экипажа, сколько тот голодный паек, на котором государство сегодня держит флот. Нельзя списывать все на промахи подводников и состояние лодки.
Беликов: По-вашему, власти заинтересованы в сокрытии причин ее гибели?
Чуйков: А где, спрашивается, результат? Прошло уже десять лет, а следствие до сих пор не закончено. Кроме того, во время операции по подъему крейсера остатки развороченного взрывом 1-го отсека отпилили и оставили в море. Официально это объяснили двумя причинами. Во-первых, там могут находиться неразорвавшиеся торпеды. Во-вторых, остатки 1-ro отсека во время подъема могли оторваться. Но, возможно, причина и в другом: чтобы никто не смог их увидеть.
Беликов: А почему вы назвали расследование фарсом?
Чуйков: Мы не всю лодку обследовали. Пришел прокурор флота и скомандовал: «Заканчивайте!» Ушли. А потом я услышал, что при окончательной разделке лодки в 3-м отсеке нашли тело еще одного подводника, которого при следствии не обнаружили. С рабочих взяли подписку о неразглашении. Потому что моряков не только официально опознали, но и успели выдать родственникам! А тут на тебе — лишний труп…
Кстати, опознание — отдельная тема. Никто не проводил генотипоскопическую экспертизу, в просторечии — анализ ДНК. Она стоит достаточно дорого, примерно тысячу долларов. Сэкономить решили, наверное. Жене другого подводника долго пытались вручить остатки черепа. Мол, вот все, что осталось от вашего мужа. Она отказалась. Вдову долго уговаривали, пока она не произнесла: «У мужа не было вставных зубов!»
Во втором издании книги приведено немало эпизодов, связанных не только с ошибками руководителей следственной группы и вышестоящих руководителей следствия, но и с умышленными действиями, направленными на сокрытие истины.
Дело «Курска» — первое преступление путинского режима.
Глава 16. Диалоги с оппонентами
В этой главе я приведу некоторые высказывания, которые, как мне кажется, заслуживают отдельного комментария. Они могут быть связаны и не связаны с гибелью «Курска» и экипажа, они могут касаться истории флота, его бед, а также мыслей, которые в рамки остальных глав не укладываются.
Название этой главы весьма условное. Вообще-то вся эта книга, да и все противостояние с прокуратурой и с судами — по сути, диалог. Другое дело, что в реальной жизни этот диалог частенько напоминает разговор слепого с глухим.
Эту книгу, а заодно и мою позицию будут судить другие судьи, их мнение может быть самым разным, но важно то, что они будут независимыми. Многие из тех, кого я называю оппонентами, — весьма уважаемые мною люди, просто в чем-то я с ними несогласен.
В предисловии к книге «Курск». Операция «Подъем» авторы (читай — И. Спасский) пишут, что после гибели лодки в средствах массовой информации началась кампания по очернению флота: «Были предприняты многочисленные и очень искусные меры, чтобы использовать трагедию как информационный повод для подрыва того политического курса, который породил у населения даже еще не оптимизм, а надежду на оптимизм».
Мой комментарий:
Как же знакома эта риторика! Создается впечатление, будто мы вернулись во времена борьбы с троцкистско-зиновьевской бандой или как минимум — с безродными космополитами.
Не буду защищать и журналистов. К сожалению, они могут в угоду тиража, сенсационности, а иногда — и по прямому оплаченному заказу оклеветать, вмешаться в личную жизнь людей. Этим грешат не только журналисты, но также политики и коммерсанты. Я провел не один десяток процессов против редакций газет и телевидения, среди которых такие издания, как «Известия», «Комсомольская правда», «Московский комсомолец», «TB-Новости», Би-би-си, Washington Post, Gerald Tribune, а среди журналистов в числе моих «жертв» значатся В. Симонов, А. Хинштейн и А. Караулов. Однако если в трагические дни августа 2000 года и были недостоверные публикации, то обуславливались они двумя факторами: отсутствием достоверной информации и дезинформацией, источниками которой выступали пресс-службы СФ и ВМФ, официальные и неофициальные должностные лица. Но не стоит доводить проблемы безответственности и халатности адмиралов ВМФ России до абсурда и возводить до мнимого политического заговора против флота.
Здесь уместно привести «показание главного свидетеля» — генпрокурора Устинова из его книги: «Первое сообщение для прессы о том, что „на подводной лодке произошли неполадки, в результате которых она была вынуждена лечь на грунт в районе боевой подготовки Северного флота в акватории Баренцева моря“, было сделано пресс-центром ВМФ в 10:45».
Вот вам и дезинформация о мелких и несущественных «неполадках». Не надо искать козни журналистов там, где их нет. Мы с Владимиром Васильевичем Устиновым доказали вам это, уважаемые читатели.
