«Она утонула...». Правда о «Курске», которую скрывают Путин и Устинов - [7]

Мои телефонные переговоры с абонентами в России до сих пор прослушиваются, специалисты обнаружили несанкционированные вторжения в мой компьютер.

Летом 2009 года на дачном участке под Санкт-Петербургом сгорела баня, и осматривавшие место происшествия сотрудники пожарной инспекции нашли признаки поджога. Ни до, ни после этого происшествия таких случаев в дачном кооперативе не было. Баня находилась на территории дачного участка, где жили моя дочь и ее семья, и за неделю до пожара баня была заполнена 3000 томов моего архива, который я собирал с 1962 года.

В возбуждении уголовного дела было отказано, виновные в поджоге лица установлены не были. В пожаре сгорели 15 томов материалов по делу подводной лодки «Курск». В том, что заказчиком и организатором этого являлось ФСБ, у меня сомнений нет.

Из адвоката, занимающегося профессиональной защитой, путинский режим превратил меня в политика с радикальными взглядами.

Один из моих приятелей — известный доктор, которого уважают и к чьему мнению прислушиваются в Кремле, изо всех сил старался помочь мне вернуться в Россию и по поручению одного из стоящих у кормила власти и хорошо понимавшего глупость и бесперспективность обвинения спросил у меня:

— На каких условиях ты можешь вернуться в Россию? Откажешься ли ты от политического убежища?

Я ответил:

— Это возможно в том случае, если будет пересмотрен ряд дел и отменены судебные и процессуальные решения по ним. — И перечислил эти дела. — Я вернусь тогда, когда власти в России будут соблюдать законы, а суды будут свободны от давления власти и спецслужб.

И первым я назвал дело о гибели АПРК «Курск».

Об этом же я написал в открытом письме президенту России Дмитрию Медведеву. На результат я особо не рассчитывал и сделал это лишь для того, чтобы потом не смог себя упрекнуть в том, что не дал шанса руководителю государства.

Сразу должен оговориться: я не хочу видеть ни бывшего командующего флотом, ни других высокопоставленных и ответственных начальников и командиров ни в лагере, ни даже на скамье подсудимых. Просто мне и тем семьям членов погибшего экипажа, которые поверили в меня в 2002 году, нужна вся правда, а не взвешенные и дозированные продажными прокурорами, судьями и экспертами ее куски.

Открытый судебный процесс с участием руководителей учений, независимых экспертов и потерпевших мог бы поставить в этом деле точку. Но то, что происходило на заседаниях военных судов, однозначно характеризует российскую судебную систему как встроенную в вертикаль исполнительной власти. Главная военная прокуратура и лично Александр Савенков оказывали не просто давление на военные суды — я убежден, что тексты ряда судебных решений готовились в переулке Хользунова[7]. Да и вообще нужен ли независимый суд в условиях тоталитарного режима, при отсутствии выборов, оппозиции, свободы слова и других основных институтов демократии? Со справедливым разрешением дела «Курска», как и с историей разворовывания российского Военно-морского флота, фактического его уничтожения, как и с судебными процессами над видными российскими адмиралами, которые этому разворовыванию препятствовали, придется ждать до смены режима, которая неминуема.

Русская служба Би-би-си опубликовала материал «Эхо „Курска“: 10 лет спустя». Корреспондент Артем Кречетников изложил позицию отца легендарного Дмитрия Колесникова, чьи слова «Не надо отчаиваться» стали символом мужества подводников нашего времени.

«В 2005 году Роман Колесников и еще несколько родственников погибших, недовольных прекращением расследования в России, обратились в Страсбургский суд по правам человека, однако и там их надежды не оправдались. Колесников возмущен тем, что вопрос о принятии дела к рассмотрению решался почти пять лет.

За это время оказывавший юридическую поддержку истцам адвокат Борис Кузнецов получил политическое убежище в США, контракт с ним истек, да и вообще страсти улеглись, желание судиться перегорело, и в результате иск был отозван.

За последние годы взгляды Романа Колесникова претерпели существенную метаморфозу. В интервью Русской службе Би-би-си он сказал, что Владимир Путин, по его мнению, в 2000 году не должен был отвечать за недофинансирование ВМФ и упадок ремонтной и спасательной базы в предыдущую эпоху. „Разборки в суде только принесут вред государству. Надо заниматься совсем другими делами — восстановлением флота“, — заявил он».

Роман Колесников.

Я не осуждаю Романа Колесникова, но и не разделяю его позицию. Некоторые из «моих» родственников упрекают меня в том, что среди подписантов оказался только один Роман Колесников.

Они правы, это моя ошибка. Меня гипнотизировала героическая личность Дмитрия Колесникова и жесткая позиция его родителей. Сожалею, что преувеличил роль наследственности. Я убежден, что свое решение об отзыве жалобы из Европейского суда по правам человека Роман Колесников принял под давлением, не поставив в известность ни других родственников, которые настаивали на доведении дела до конца, ни меня.

И дело вовсе не в причинении вреда государству, о чем говорит Роман Колесников. Речь идет о конкретных людях, для которых собственная карьера дороже человеческих жизней, а понятия «честь» и «совесть» существуют в абстрактном виде и с должностью не пересекаются. Это их преступная халатность и показуха привели к трагедии.