Глава II. Номер шестнадцать
Когда Алана Фома спрашивали, почему он стал частным детективом, он объяснял, что ему нравится разгадывать загадки и что ему не хотелось работать в замкнутом пространстве. Его первоначальной целью была работа в секретной службе, но обстоятельства вынудили его пойти на компромисс и взять долю в фирме «Гердлстон энд Гриббл».
В целом, эта работа его разочаровала. Вместо увлекательных приключений его главными занятиями стали защита людей от шантажа и помощь в бракоразводных процессах. В течение нескольких лет он стал жестким и циничным человеком, не питавшим иллюзий насчет ароматов в гостиничных номерах и убежденным в том, что человечество превратилось в какой-то смертоносный вид кровососов.
Временами, когда его рассудок отказывался сохранять в памяти грубые реалии бытия, он начинал подумывать о предложенном его матерью противоядии.
— Алан, почему бы тебе не жениться? — спрашивала она.
— Жду подходящую девушку, — отвечал он. — Я провел слишком много дел об измене.
— Что ж, найди такую поскорее. Раньше ты был таким милым мальчиком, — не к месту добавляла она.
Однако порой он с интересом погружался в свою работу, особенно когда его деятельность одобрялась начальством. После одного из таких редких случаев он подошел к телефону и попытался разобраться в докладе секретарши майора Помероя.
Это дело казалось столь непохожим на обычные случаи исчезновения, что он даже подумал: оно слишком хорошо для того, чтобы оказаться правдой.
— Вы говорите, что она ушла, но при этом не выходила из здания? — допытывался он.
— Ну, было похоже на то, когда они оба кричали на меня, — с сомнением ответила девушка. — Но это ведь полная бессмыслица. Должно быть, я неправильно их поняла.
— Неважно. Я скоро буду.
Мчась по скрытой мрачными тенями площади, Фом поразился ее заброшенности. Казалось, она омрачена патиной древности и упадка. Старые строения походили на корпусы обветшавших кораблей, обросших ракушками и выброшенных на сушу с отливом вышедшего из моды стиля.
Когда он подъехал к Померании Хаус, ее окна внезапно осветились. У дома был припаркован большой, мощный автомобиль; швейцар стоял на тротуаре, панибратски изучая колонку последних новостей в газете, принадлежавшей шоферу этого автомобиля.
По своему обыкновению Фом внимательно изучил обоих мужчин. Водитель был этаким неуклюжим Геркулесом, его не закрытая очками часть лица была типично угрюмой. Швейцар скорее показался Фому типичным рабочим: пожилой, рассудительный человек с квадратным лицом и внимательными голубыми глазами.
Тот, однако, не разделял одобрения Фома и недовольно взглянул на него. Детектив понимал причину его инстинктивной неприязни: он знал, что его считают недополицейским полуфабрикатом и, следовательно, избегают, как легкой формы чумы.
Швейцар застыл и заговорил с шофером официальным тоном.
— Твой босс говорит не ждать его. Он может задержаться здесь до полуночи.
— Должен ли я вернуться и забрать мисс Эвелин? — спросил шофер с нотками любопытства в голосе, но на швейцара это не подействовало.
— Я передал тебе сообщение, — ответил тот.
Когда автомобиль подъехал ближе, он обратился к Фому:
— Из агентства? Вас ждут. Сюда, пожалуйста.
Фом прошел за ним в холл Померании Хаус. Осмотревшись, он отчасти ощутил себя так, будто находился в музее. У здания были прекрасные пропорции, хоть часть его и была отведена под офисы. Большая часть панелей на стенах сохранилась, как и большой овальный портрет в потускневшей позолоченной раме над оригинальной резной каминной полкой. На нем был изображен бывший владелец этого дома — сэр Джошуа Рейнольдс в образе георгианского денди с румяными щеками и в напудренном парике.
Старая, давно не используемая хрустальная люстра по-прежнему свисала с потолка. Со своего пьедестала статуя нимфы укоризненно смотрела на каждого посетителя телефонной будки, как если бы это была кабинка для переодевания, в которой она оставила свою одежду, а теперь ей не дают туда вернуться.
Среди этих реликтов восемнадцатого века он отметил, что выложенный мраморными плитами пол и неглубокие ступени изгибающейся лестницы красного дерева были покрыты современным резиновым офисным ковриком. Батареи отопления никак не были замаскированы, а осветительные приборы были современными, под стать выкрашенным дверям, ведущим в перестроенную часть здания. Швейцар указал большим пальцем в сторону лестницы.
— Это там, на втором этаже. Я не могу сопровождать вас, мне приказано следить за входом.
— У вас нет лифта? — поинтересовался Фом.
— Нет. Босс старался производить как можно меньше изменений… Никогда нельзя знать заранее…
Фом кивнул, показывая, что понимает: над старым особняком нависла мрачная угроза сноса, и владелец не спешил вкладывать в него средства. Он быстро пересек холл и взбежал вверх по лестнице, каждым шагом покрывая сразу три ступеньки.
