Он пресытил меня горечью, или Так тоже можно жить - [28]

— Нет.

— Почему?

— Я уже сказала, что бегать открывать тебе двери не собираюсь.

— Ну, ты упертая! Если не хочешь открывать мне дверь, дай другой ключ, чтобы я мог открывать сам.

Таня хотела солгать, что второй ключ есть только у Ольги, но потом передумала и встала. Она потеряла себя, стала вещью, чужой собственностью, и ее попытки сохранить самостоятельность смешны. Отдав главное, как можно беспокоиться о второстепенном — снявши голову по волосам не плачут. А может быть, получив ключ, он сразу же уйдет. Пришлось показывать ему ночнушку. Она подошла к столу и, выдвинув ящик, взяла оттуда ключ. Максим сидел на кровати. Она протянула ему ключ. Вероятно, получив ключ, он бы сразу ушел, но ее, подвела ночная рубашка. Она была слишком короткой, а когда она подавала ключ, одна лямка соскользнула вниз, оголив плечо. Она тут же поправила ее. Он положил ключ в карман брюк, и, обняв ее за талию, привлек к себе. Под его жадными руками тонкая ткань сорочки затрещала. Максим испугался, посадил Таню на кровать и осторожно снял сорочку.

— Извини, пожалуйста, я нечаянно.

Таня нервно захохотала. Трещала вся ее жизнь, расползалась по швам, а он извинялся за старую сорочку. Максим недоуменно на нее посмотрел и сказал:

— Я знаю, любая девчонка рада оказаться со мной в постели, но чтобы до такой степени?

Таня смолкла — Максим оставался верен себе.

Он ушел почти сразу же, только выкурил сигарету. На этот раз он пользовался презервативом, невнятно пробормотав что-то о том, с кем же ему заниматься любовью, если его девушка не будет вылезать из абортария. Ей опять было больно, может не так сильно, но она инстинктивно отодвигалась от него и под конец лежала в очень неудобной позе, глубоко запрокинув голову. Когда он ушел, она приняла душ и снова легла. Сон не шел к ней, весь день стараний пропал зря.

Глава 6

Живешь, как по лесу идешь,

Лицом угодишь в паутину —

Тонка и легка невтерпеж,

Сорвал бы с лица, как личину,

Да сразу ее не сорвешь.

Как будто разумная злоба

Готовила пряжу свою,

И чуждое нам до озноба

Есть в этом воздушном клею:

На щеки налипла обида,

Оболган, стоишь на краю;

Теперь улыбнись хоть для вида,

Хоть слово промолви со зла, —

Куда там! Слезами не выдай,

Что губы обида свела.

А. Тарковский

В понедельник Таня вышла на работу, она отвечала за школьную практику. По вечерам заходил Максим. В четверг он предупредил:

— В субботу с утра поедем с компанией на Чемровку с ночевкой, отдохнем, порыбачим. Ты, это, приготовь завтра все необходимое из вещей, чтобы в субботу утром не копошиться. Продукты можешь не брать, о них позаботятся. На природе отдохнешь, заодно познакомишься с моими друзьями.

— Не хочу я ни с кем знакомиться, — она еще не забыла Проху.

— Не бойся, ягодка моя, — понял ее Максим, — это всего-навсего студенты, друзья детства. А с «деловыми» у меня деловые отношения.

— Все равно. Я всю неделю рано вставала на работу и хочу выспаться. Не хочу ни на какую природу, — она не знала как ей вести себя с чужими людьми, не знала, что им известно о ней.

— Хочешь, просто ты этого еще не знаешь.

— Максим, разве тебе мало того, что ты имеешь здесь? Зачем тащить меня куда-то за город?

— Мало, Танюша, мало. Я хочу, чтобы ты была со мной везде. Все должны знать, что ты моя девушка. Ясно? И возьми теплые вещи — ночью будет холодно. Да, не забудь купальник. Я заеду за тобой в девять.

В пятницу накрапывал дождь, и Таня надеялась, что пикник не состоится, но Максим напомнил ей, чтобы завтра утром в половине девятого она была готова. Ей понадобился бритвенный станок, но она не смогла найти лезвия для него. Она вышла из ванной. Максим еще не ушел. Она стала искать лезвия на столе, иногда ей приходилось пользоваться ими, чтобы резать бумагу для школьных пособий.

— Ты что-то потеряла, дорогая? — участливо поинтересовался Максим.

— Лезвия, странно, они всегда были в ванной.

— Я тебе говорил, не разбрасывай, где попало, — сокрушенно покачал головой Максим.

— Ты взял? — спросила Таня.

— Не вали с больной головы на здоровую, — Максим широко улыбался.

Подозрение превратилось в уверенность, что это дело рук Максима. Глупый, если бы она нашла в себе силы умереть, ее бы не остановило отсутствие каких-то тупых лезвий. Вздохнув, она бросила поиски.

— А зачем тебе? — спросил он.

— Чтобы завтра свободно в купальнике ходить.

Максим ушел и через час привез бритвенный станок с запасными кассетами.

— На, Маша-растеряша.

Станок был импортный, лезвия в нем были надежно запрятаны в кассеты. Таня такие никогда не видела.

В субботу солнце с утра затопило город. Несмотря на это, в девять никто не заехал. Если они никуда не едут, мог бы предупредить. А теперь она не знала, за что браться, вдруг он все-таки появится и придется все бросать.

Максим пришел около десяти.

— Ты же сказал в девять.

— Что уже заждалась, моя цыпочка? Расстроилась, что не поедем? Ну, извини, проспал, — он поцеловал ее в щеку.

— С тобой невозможно разговаривать.

— Давай вещи.

Она показала на сумку в прихожей. Он взял сумку и пошел к выходу. Таня обулась.

— Ты все выключила? — спросил Максим, придерживая дверь.

— Все, кроме утюга и чайника, — буркнула Таня.