Он между нами жил... - [19]

Далее обсудили вопрос о возможности достижения высоких температур в реакторах с UF₆. Я рассказал о наших экспериментах по струям и показал фотографии, сказав, что мы умеем формировать слабо перемешивающиеся потоки различной скорости при больших числах Рейнольдса. На это А.Д. заметил, что потоки, движущиеся с равной скоростью, могут перемешиваться еще меньше. Я ответил, что в энергоустановках трудно обеспечить равенство скоростей при изменении вдоль потока геометрии течения и плотностей потоков.

После этого А.Д. предложил вернуться к обсуждению схемы, в которой UF₆ заполняет все сечение тепловыделяющего канала. Были обсуждены преимущества реакторов с циркулирующим UF₆. А.Д. спросил, а не накопится ли в реакторе сверхкритическая масса делящегося вещества. Я ответил, что этот вопрос анализировался и что реактор оказывается устойчивым. А.Д. сказал, что это можно было бы рассчитать. Затем был обсужден вопрос о возможности иметь в этих реакторах малую надкритичность. При обсуждении вопроса о возможности в таких энергоустановках очистки UF₆ от продуктов деления А.Д. заметил, что это хорошо согласуется с его предложением о подземном расположении ядерных электростанций.

Я проинформировал А.Д. об американских работах в этом направлении, а также показал нашу статью 1981 г. по этому вопросу. А.Д. спросил, когда и по какой причине были прекращены работы в этом направлении. Я сказал, что это случилось в середине 60-х гг. и, насколько я знаю, в качестве причины закрытия указывалось на высокое давление в контуре UF₆. Кроме того, в то время аварии с разрушением твердых тепловыделяющих элементов и выходом продуктов деления в окружающую среду не рассматривались как проектные аварии.

А.Д. заметил, что И.К.Кикоину не удалось тогда «пробить» эту работу, но с тех пор концепция безопасности сильно изменилась. Я сказал, что И.К.Кикоин поддерживал эти работы до своей смерти и что имеется подписанный им в 1983 г. отзыв о наших работах в этой области. А.Д. сказал, что его обещали приглашать на обсуждения проблем энергетики и он будет иметь возможность высказаться по этому вопросу.

Далее я сказал, что мне вскоре предстоит выступление в МСМ (Министерство среднего машиностроения). А.Д. пожелал мне успеха в попытках убедить МСМ в полезности этих работ.

Я заметил, что в 60-е гг. при обсуждении возможности использования UF₆ в качестве делящегося вещества в ядерных энергоустановках важный чиновник МСМ будто бы сказал: "Только этого говна нам и не хватает". Эта реплика фактически и определила на многие годы отношение в МСМ к этим работам.

А.Д. спросил, каким же образом нам удавалось заниматься этими проблемами. Я ответил, что по служебному положению и ведомственной принадлежности мы находились далеко от тех, кто определял политику в области ядерной энергетики, да и работа наша носила, по существу, инициативный характер.

А.Д. заметил, что люди в МСМ считают себя «практическими», что и довело их до Чернобыля. В заключение я поблагодарил А.Д. за встречу, а он меня за информацию.

На этом заканчивается моя запись разговора с А.Д.Сильное впечатление на меня произвела естественность и подготовки этой встречи, и самого разговора. Но это была особая естественность. Это была естественность в неестественное время и при неестественных обстоятельствах. Когда я договаривался с А.Д. по телефону о встрече, я слышал, как долго А.Д., советуясь с Еленой Георгиевной, буквально выкраивал время для этой встречи, так как практически все его время было занято другими, очень важными для него делами. И то, что А.Д. нашел время для этой встречи, показывает, какое большое значение он придавал разработке безопасной и экологически чистой энергетики. Михаил Львович Левин, которому я глубоко признателен за его содействие встрече с А.Д., говорил мне, что А.Д. был доволен полученной информацией.

Для меня эта встреча была очень важным событием. На ней я обсудил интересовавшие меня проблемы не только с ученым, пользующимся высочайшим научным авторитетом, но и с человеком, который смог выстоять в чрезвычайно сложных условиях нашей прежней жизни и при этом находил силы помогать другим.

Арно Пензиас Сахаров и СОИ

"Это улица, где живет семья того русского", — сказал таксист, когда я назвал ему адрес в Ньютоне.

"Андрей Сахаров", — ответил я.

"Точно, он. О нем говорили по ТВ вчера вечером".

Службы новостей уделили первому приезду Сахарова в США такое внимание, какого обычно удостаивались лишь немногие знаменитые спортсмены и актеры. Со времен Альберта Эйнштейна такого интереса всех слоев общества к жизни одного ученого не было. И все же я не ждал такой реакции на одно лишь название улицы.

Следующее замечание таксиста помогло разгадать загадку: "Двоюродная сестра моей жены живет через два дома от его семьи. Она говорила, что вчера там была куча репортеров". Такси вырвалось из аэропорта Логан и быстро неслось к тоннелю Самнера в дневном потоке машин.

Это было в понедельник, 7 ноября 1988 г. Почти за неделю до этого я с сожалением отказался от своего, казалось, единственного шанса лично встретиться с Сахаровым — на обеде в Национальной академии наук, назначенном на 13 ноября. Я никак не успевал в Вашингтон. Но сейчас — иное дело. В предыдущую среду я узнал, что мне звонила Таня Янкелевич. "Она составляет программу визита профессора Сахарова", — сказала моя секретарша. "Он хотел бы встретиться с вами лично и как можно скорее", — добавила она и перечислила несколько свободных промежутков времени до и после различных мероприятий в его честь.