Он где-то рядом - [24]
Бутылка, постепенно пустея, пошла по второму кругу.
— Видишь ли, — задумчиво выпуская струйку дыма, произнес Виктор, — для создания литературного произведения не всегда требуется непременно сюжет с заговором. Писательство — уже и само по себе — это некий сговор за спиной читателя, а любой тайный сговор, как известно, окрашен сладострастием. Ради него-то читатель и тянется к книге, позволяя автору впутывать себя в закручиваемую им за читательской спиной интригу.
— Выходит, что всякий читатель — мазохист? — подал голос молчавший до этого Жиганюк.
— Да, в какой-то мере каждый читатель — это интеллектуальный мазохизм, отдающийся автору читаемой книги. И чем сильнее тот подчиняет его волю своей, чем неожиданнее и жестче потрясения заставляет испытывать своим произведением, тем большее удовлетворение получает от этого читатель…
— Мальчики! Вы где там? — выглянула в открывшуюся дверь кудрявая девичья головка. — У нас уже все готово!
— Слава те, Господи! — обрадованно выдохнул Чеканов, ставя на подоконник опустошенную бутылку. — Пойдемте, братцы, займемся наконец настоящим делом, — и мы оживленно устремились в квартиру.
— Прошу всех к столу! — объявил Громзон, но все уже и так, гремя стульями, рассаживались вокруг праздничного стола, вожделенно окидывая взглядом сверкающие бутылки да эстетически разложенные на тарелках закуски…
Выслушав тост хозяина в честь года уходящего, все дружно накинулись на еду, и вплоть до второго тоста над столом слышалось только частое перезвякиванье ножей да вилок, изредка оживляемое короткими репликами преимущественно гурманского характера:
— …Классный салат! Подложу-ка я себе еще немного…
— …Попробуй селёдочку «под шубой». Это просто чудо!..
— …Передать сыр? С удовольствием! Вы, наверное, по гороскопу — Дева? А я знаю, что Девы не могут обходиться без сыра…
— …Минералку? Давайте я открою, я могу это делать любой железкой — ключом, ложкой, вилкой, чем угодно…
Дело катилось к полуночи, содержимое части бутылок, перекочевав в наши желудки, разбежалось по жилам, и голоса за столом начали звучать чаще, громче и оживленнее.
— …Минуточку! — придержав рукой чуть не свалившиеся с носа очки, вскочил с места Громзон. — Мы забыли, что среди нас находится настоящий поэт, автор публикаций в нескольких литературных журналах и альманахах, а главное — мой друг еще с четвертого класса Виктор Савин, — и он указал рукой на доедающего салат Виктора. — Давайте попросим его прочитать что-нибудь из своих стихотворений.
Девчонки завизжали и захлопали в ладоши, и нам ничего не осталось, как присоединить к ним и свои голоса:
— Давай, Виктор, сказани что-нибудь…
— Покажи, что такое ваш архитектурный…
— Умой Андрей Андреича…
Виктор отложил в сторону вилку, вытер салфеткой губы и поднялся.
— Ну, раз вы просите… Я люблю поэзию, а потому с одинаковым удовольствием читаю стихи сам и слушаю других. Так что, если вы надеялись, что я откажусь, то вы ошиблись, — и, отбивая себе такт рукой, он прочитал подряд сразу несколько стихотворений, в которых фигурировали гусары, мелькали шпаги, лилось шампанское и совершались всевозможные подвиги в честь прекрасных дам и вечно распинаемой России.
Стихи были откровенно слабые и, чувствуя, как над столом начинает повисать неловкое молчание, я восхищенно воскликнул:
— Ну ты прямо Гумилёв! Наследник серебряного века. Хотя — такие вещи, как у тебя, наверное, звучали бы выигрышнее под гитару.
— Да-да!.. Точно!.. Под гитару было бы класс!.. — облегченно вздохнув, заговорили и остальные, наливая себе в стаканы пиво или минералку и подкладывая в тарелки салат.
— А можно я тоже прочитаю стихотворение? — прорвался вдруг сквозь гам голос Нади.
— Своё? — уточнил Громзон.
— Нет, Станислава Золотцева, — ответила она и, повернувшись в мою сторону, добавила: — Это мне Владимир на днях прислал.
— Кто? — переспросили за столом.
— Мой кореш, — пояснил я. — Он сейчас в Сибири на заработках.
— А-а…
— Читайте, Надя, — попросил поэт, и мы затихли.
— «Новогодняя песня» называется.
— Давай, — ободряюще кивнул ей я, и спокойным, но четким голосом (не зря посещала театральную студию!) Надя начала читать стихотворение:
Она умолкла и над столом повисла минутная тишина.
— Ну что ж, — нарушая ее, заговорил, наконец, поэт. — Я думаю, этим стихотворением Надя сказала замечательный новогодний тост, за который мы просто обязаны сейчас выпить. К тому же, — он посмотрел на свои наручные часы, — всего через пять минут и в самом деле наступит год, в котором все будет иначе…
