Он - [54]

— Может, все же стоит попробовать? Хотя бы на этот год?

— Может быть. — Но я хорошо представляю, как в итоге ожидание растягивается на целую вечность, как я уговариваю себя потерпеть — совсем немного, еще чуть-чуть! — А может, я бы мог потратить этот год на что-то другое.

— А что говорит твой приятель Вес? — внезапно спрашивает она.

Я вздрагиваю при упоминании его имени.

— Что?

— Что он думает о Детройте?

Она ждет моего ответа, и я признаюсь:

— Я… я не узнавал его мнение. Он так рвется в профессионалы, что вряд ли поймет меня. Просто для него все иначе. На нападающих всегда большой спрос. Плюс он выиграл «Замороженную четверку»…

— Которую должен был выиграть ты, — твердо говорит Холли, моя преданная фанатка.

Я смотрю в ее широко расставленные глаза и жалею о том, что вещи не сложились иначе. Будь я влюблен в нее, жизнь была бы намного проще.

Но я не люблю ее. И в моей жизни все сложно.

Когда приносят ее пирожное с шоколадным кремом, я говорю, что в меня ничего больше не влезет. И, уходя в туалет, уношу с собой чек, чтобы она не добралась до него первой.

Глава 25 Вес

Когда я вваливаюсь в общежитие, на часах уже за полночь. К счастью, Пата на страже нет, а то в данный момент я не состоянии поддерживать разговор. Мне и идти-то сложно.

Угу. Возможно, я самую чуточку накидался.

Я подхожу к нашей с Каннингом двери. С минуту смотрю на нее. Блядь, а если внутри эта его девчонка? Я не возвращался так долго, как только мог, но иногда человеку надо бы и поспать. И укладываться под дверью я точно не собираюсь.

Он бы написал, если б она осталась на ночь, и попросил бы не приходить.

Верно?

Эта мысль — словно раскаленный клинок в живот. Блядь, надо же было его чертовой девушке заявиться в лагерь. Он провел с ней весь день. И всю ночь, вероятно, тоже.

Мои ладони сворачиваются в кулаки, пока сквозь мое сознание марширует целая процессия незваных изображений. Его большие ладони, ласкающие женские прелести Холли. Его член, скользящий внутри нее. Его губы, изгибающиеся в порочной усмешке, которую он всегда выдает перед тем, как взять мой член в рот.

Какой же я тупоголовый болван. Мне вообще не надо было ничего начинать с ним. Все равно, как только я уеду в Торонто, оно закончится. Ну его к черту. Может, оно и к лучшему, что все закончилось прямо сейчас.

Наконец я собираюсь с духом и поворачиваю дверную ручку. Незаперто. Оказавшись в комнате, я вижу, что матрас Джейми, как вчера ночью, лежит на полу. Но мой — на кровати, куда я переложил его утром. И еще Джейми один. Давление у меня в крови снижается, но только слегка.

Он спит. Что очень кстати, потому что в эту минуту, когда в моих венах вместе с выпитым алкоголем пульсирует злость, я не в настроении разговаривать с ним.

В комнате так темно, что аж бесит. Спотыкаясь, я пробираюсь внутрь. Нашарив комод, расстегиваю ширинку, потом стягиваю штаны и сбрасываю футболку. Во. Я в трусах. Теперь осталось залезть в кровать, не разбудив Каннинга, и тогда мы оба заснем крепким сном, а Большой Разговор перенесется на утро.

Как можно тише я опускаю себя на матрас. О, да. Миссия выполнена. Моя пьяная задница наконец-то в постели, и Джейми по-прежнему спи…

Моя голова врезается во что-то твердое, и комната взрывается странными звуками. Мои уши атакует какофония каких-то щелчков и стуков — как если бы кто-то взял кувалду и разнес автомат с конфетами.

Я неуклюже вскакиваю и оглушительно чертыхаюсь, когда со всей дури наступаю на что-то твердое и округлое.

— Ебаный в рот! — Я скачу на одной ноге, растирая пострадавшую ступню.

Джейми садится как от толчка, и темноту прорезает его испуганный голос:

— Какого хера?

— Серьезно? Ты кого спрашиваешь, меня? — скрежещу я. — Что ты подложил мне на подушку?

— Скиттлз, — отвечает он и таким тоном, будто оно содержит какой-то смысл.

— Зачем?

Я встаю на колени, пытаюсь нащупать коробку, о которую стукнулся головой. Слышу шаги Джейми к двери, потом щелчок выключателя, и комнату заливает свет.

Иисусе. Весь пол и матрас Джейми покрыты морем фиолетовых скиттлз.

И когда я понимаю, что это значит, у меня в горле появляется ком. Каннинг сохранил коробку, которую я подарил ему в Бостоне, наполнил ее моими любимейшими конфетами и положил ее мне на подушку.

В качестве извинения за то, что провел день со своей бывшей?

Или так он извиняется за что-то другое… похуже? Например, за то, что потрахался со своей бывшей.

Джейми садится на корточки рядом со мной.

— Помоги мне убраться.

В его голосе злость. И на лице тоже. Что только выбешивает меня, потому что… Он-то с какой радости злится? Когда сегодня кинули меня, а не его.

Собирая скиттлз, мы с ним не разговариваем. Его рот сжимается в напряженную линию. И он забрасывает конфеты обратно в коробку с большей силой, чем нужно.

— Что? — огрызаюсь я, перехватив очередной его насупленный взгляд.

— Ты так поздно пришел, — отвечает он сжато.

— У нас выходной вечер. Зашел в бар пропустить пару пива. — Я засовываю руку под кровать и выгребаю оттуда еще горку конфет.

— Я бы сказал больше, чем пару. От тебя разит, как из пивоварни. — Его тон внезапно становится резким. — Ты же не садился за руль?