Омен. Дэмьен - [4]

На втором фрагменте была изображена голова. Вместо волос из скальпа выползали извивающиеся змеи с острыми языками. Но голова эта также не имела четкого рисунка лица.

Был здесь еще один портрет, самый незначительный по размеру – Сатана в детстве. Лицо выписано с потрясающей четкостью. Оно было прекрасно, подобно ликам херувимов эпохи Возрождения. Лицо Дэмьена Торна.

– Ну что, убедит тебя этот портрет? – проговорил Бугенгаген.

Но Моргану уже не нужны были никакие доказательства. Зачарованный, он медленно двинулся к стене, притягиваемый все ближе и ближе портретом. И вдруг в туннеле раздался звук, напоминающий щелканье кнута. Сразу вслед за ним послышался грохот. Морган споткнулся и шагнул в сторону Бугенгагена. Оба застыли на месте. Секунды растягивались до бесконечности.

Внезапно потолок туннеля перед ними подался и стал рушиться, поднимая столбы пыли. Пыль клубилась, и Морган стал задыхаться. Бугенгаген оставался спокойным. Откашлявшись, Майкл обратился к археологу:

– Здесь есть еще выход?

Бугенгаген отрицательно покачал головой и тотчас почувствовал, как его охватывает дикий страх. Ученый осознал причину происходящего и в тот же момент понял, что они уже ничего не смогут сделать.

Снова раздался грохот и скрежет. Потолок позади них рухнул. Проход в туннеле составлял теперь не более пяти футов шириной, туннель становился их могилой.

Морган в ужасе взглянул на Бугенгагена. Старик закрыл глаза, смирившись со своей участью. Он был готов к смерти.

И вдруг послышался новый звук. Поначалу Морган не понял, откуда он доносится, но потом заметил тоненькую струйку песка, просачивающуюся из крохотного отверстия в потолке. Тут же образовалось второе отверстие. Через мгновение их было уже четыре. Потом двенадцать. Вскоре пошел настоящий песочный дождь. Песок попадал в глаза, забивался в рот; песочная куча у ног археологов росла и росла.

Тут и Морган ясно осознал приближение смерти. Он окинул взглядом туннель: внизу, под его ногами, покоилась «Вавилонская блудница». Ее уже почти засыпало песком. В диком и бессмысленном порыве Майкл принялся разгребать песок, разбрасывая его в разные стороны. Через несколько минут пальцы начали кровоточить, и Морган заплакал.

– Антихрист здесь! – прокричал Бугенгаген сквозь шум струящегося песка. – Вручи свою душу Господу!

В ответ снаружи раздался грохот, стены и колонны зашатались и стали оседать. Глубоко под ними послышался могучий гул. Морган, всхлипывая, продолжал расшвыривать песок, пытался освободить от него стену, чтобы докопаться до лаза. Но уровень песка поднялся уже до его пояса и стал стремительно расти.

Глаза Бугенгагена были закрыты. Он молился: «И дано ему было вложить дух в образ зверя… чтобы образ зверя и говорил и действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя». – Старик замолчал, затем снова заговорил: «Благослови нас, Иисус Христос, и прости нам…»

Песок достиг их подбородков. Морган что-то невнятно бормотал. Бугенгаген же продолжал: "…и покажется, что силы зла одолеют нас и возьмут верх, но ДОБРО победит. Ибо сказано в Апокалипсисе:…и не войдет ничто нечистое и никто, преданный мерзости и лжи… а ночи там не будет… ибо слава Божия осветила его, и светильник его – Агнец…"

Песок поднялся до губ, вот он уже засыпал нос, глаза, а когда, накрыл их каски, свет от фонарей мгновенно погас. Тьма поглотила пространство. И пришла смерть.

Последний исполинской силы толчок, подняв к небу огромное облако пыли и щебня, превратил замок в руины.

Лишь две вещи остались нетронутыми. Стена Игаэля и лежащий у ее основания кожаный мешочек Бугенгагена. Как будто в последний момент какая-то другая сила, могучая и равная по мощности первой, вырвала у нее из рук единственное доказательство.

Внезапно из-под клубящихся пылью облаков стремительно вылетел черный ворон. Он кружил над развалинами, издавая пронзительные и наводящие ужас крики, затем взмыл в небо к поднимающемуся солнцу и растаял в раннем утреннем тумане.

1

Неровное, потрескивающее пламя костра освещало не по-детски серьезное лицо двенадцатилетнего мальчика. Напряженно застыв, он уставился на мечущиеся огненные языки. Мальчик пытался что-то вспомнить. Он чувствовал в крови толчки зыбких первобытных ощущений, где-то в глубинах его мозга таилась древняя мудрость, связывающая подростка с временами давно минувшими…

– Дэмьен?

Мальчик не шелохнулся. Садовники продолжали сгребать вокруг него опавшие листья.

Будто окаменев, стоял мальчик перед большим костром посреди широкой аллеи, ведущей к огромному старому особняку. Этот дом, напоминающий скорее дворец, находился в северной части Чикаго и принадлежал его приемным родителям.

Мысли подростка находились далеко отсюда, в ином времени и пространстве. Мальчик видел себя в окружении бесконечных ярких пылающих огней, стоны и непрекращающиеся вопли неслись со всех сторон – это стонали те, кто безмерно страдал, и боль их была оттого отчаянней и тяжелей, что конца ей не предвиделось.

– Дэмьен!

Видение исчезло. Дэмьен Торн тряхнул головой и обернулся на голос. Он прищурился, глядя на солнце, медленно скатывающееся за позолоченную крышу дома. На балконе третьего этажа стоял его двоюродный брат Марк и изо всех сил махал ему руками.