Ом Свасти - [6]
Капралом, которому она адресовала приказ, был я. Штурмовики «красных» подняли меня в чине...
Кто говорит, что на войну люди едут, чтобы умирать, сами ни разу там не были. На войну люди идут чтобы жить. Это становится ясно только после первой атаки противника...
На землю юго-западной, степной части Алтая наползал сырой предутренний туман. Выпускаемые дозорами осветительные ракеты недовольно шипели и света почти не давали. Капли влаги оседали на одежду и при любом движении скатывались на кожу.
Не спалось. Двадцать минут назад меня впервые в жизни укусила вошь и я все еще продолжал чесать укушенное место. Большая часть ледяных капелек скатилось за шиворот, что не добавляло хорошего настроения. И если я знал, что слабое дрожание земли, это залпы крупнокалиберных орудий врага и спустя несколько минут тяжелые, начиненные взрывчаткой снаряды упадут на окопы, то бежал бы уже точно на Север, земли под собой не чуя. Только я этого не знал, и когда смерть свалилась с неба, это было полной неожиданностью. И это спасло жизнь насекомому, которое поймал на плече, и разглядывал, прежде чем раздавить.
Вначале я удивился. Я еще успел удивиться вставшей дыбом земле, прежде чем оглушающий рев взрывов долетел до ушей и комья земли, как копыта бешеного коня застучали по шлему. Раз за разом степь вставала дыбом, слой за слоем насыпалась грязь на скрюченное в углу ячейки тело. Волна за волной ужас накатывал на душу. С того самого момента, как понял, что происходит, я решил, что смерть пришла за мной. Дважды осколок в ранец не попадает.
Минуту или час продолжался этот страшный сон – не суждено узнать. Когда последние комья земли улеглись, и артобстрел закончился, я считал, что нахожусь уже на том свете. Причем в Аду!
Как же я ошибался!
– Э, ты жив, приятель? – пнул меня по ребристой подошве ботинок, пробегающий мимо по окопу солдат. Это вернуло меня к жизни. Я принялся отряхиваться, за одно разглядывая полу обвалившиеся фортификации. Рядом валялась чья-то оторванная рука сжимающая гранату. Зачем этому бедолаге понадобилась набитая динамитом железяка?
– Жив, капрал? – хлопнула по плечу лейтенантша. – Слава Богу. На, держи...
Нахило вложила мне в руку знаки старшего сержанта.
– Принимай правый фланг... И еще... Эти папуасы, наши соседи справа... В общем, на их участке краснопузые прорвали оборону. Командование пообещало к вечеру заделать «дыру», но на всякий случай посоветовали отойти... Я отказалась. Ты должен это знать...
– А? Чего? – не сразу понял я, продолжая вытряхивать пыль их ушей. А когда понял, задница лейтенантши уже исчезала за поворотом.
– Дура! – заорал я вслед командиру. – Идиотка. Давай валить отсюда, пока краснопузые нас тут всех не сделали...
Она не услышала, или не захотела услышать. Я поплелся на правый фланг, где уже ждали двадцать, также растерянных человек.
На позициях второй роты, первого батальона, 371 южно-африканского мотострелкового полка, правый фланг начинался в том месте, где ряды окопов взрезал язык сосновой рощицы. Прямо под молодыми елочками была врыта и замаскирована 85-мм противотанковая реактивная пушка. Второе такое же орудие прикрывало пространство между оврагом на самом правом фланге и холмом. Тем, что напротив центра позиций роты. Два станковых ракетомета завершали короткий список тяжелого вооружения взвода, которым довелось командовать.
– В общем так, ребята, – сказал я, глядя на хмурые, грязные лица своих людей. – Наша основная цель – сохранить свои ненаглядные сиделки. Кто хочет стать героем, может валить к лейтенантше и пусть она пришлет сюда нормального на замену...
Сыворотка Леви снова творила чудеса с моим языком. Я даже не подыскивал слова. Улыбающиеся рожи пропыленных, изъеденных вшами солдат служили лучшим тому подтверждением. Я ни кого из них не знал...
– ... Короче, мужики, давайте продержимся до сумерек. Без геройств. В темноте нам обещана кавалерия... Наши доблестные штурмовики летают только в ночное время. Наверное, чтобы комми видели их ржавые борта... – успел завершить я свою речь до того, как наблюдатель крикнул:
– Сержант, панцеры!
Их наверняка забавно разглядывать на военных парадах, когда эти приземистые, с ребристой интерактивной броней, машины, выставив длинные трубы ракетометов, рядами катят по украшенной флагами площади. А дети кричат «ура!» и сжимают в мокрых ладошках ниточки надувных шаров...
Эти дети наложили бы в штанишки, увидев, как машины для убийства хороших парней выползают из-за гребня невысокого холма, и наводят свои ужасные, толстенные стволы орудий прямо в пузо. Уж взрослые-то здоровые мужики почувствовали слабость в ногах и спазмы в кишечнике.
– Подпустите краснопузых поближе, – посоветовал я расчетам орудий и, взглянув на нерешительно переминающихся с ноги на ногу стрелков, добавил. – Выбросите эту идею из головы! Первому, кто покажет гадам спину, лично башку прострелю!
Минуты на циферблате часов и бронированные по самую макушку агрегаты ползли, словно черепахи. Над изрытым окопами и воронками пространством повисла гробовая тишина. Слышно было, как на лугу у оврага стрекочут кузнечики, а в окопах сопят бойцы. Тишина и то, что враг так и не начинал стрелять, действовало на нервы. Я связался с лейтенантшей.
Вторая половина XIX века. Далекая Сибирь. Попытки изменить историю могут завести на плаху или привести к орденам. Губернатор далекой Сибирской земли – не та величина, чтоб с ней считаться. Стоило ли Поводырю лезть в столичные интриги?
Мир Содружества, нейросети, крейсера и работорговля. Где-то на задворках Человеческой Ойкумены... Понятия не имею, как долго пребывал в забытьи. Циферблатов на стенах не имелось, а наручные часы перед полетом оставили на хранение вместе с документами и правительственными наградами, дома. Теперь получается - на вечное хранение. Впрочем теперь, стоило только задуматься об утрате оставшегося где-то в невообразимом вчера мире, мысли как-то плавно и ненавязчиво съезжали на окружающий ложе невероятно любопытный интерьер.
Помер губернатор томской области, да и стал… губернатором Томской губернии 19-го века. Перед этим, правда, какое-то время в Чистилище помаялся, где кой чего для себя понял. Что воровать не надо, властью злоупотреблять в корыстных целях, ну и что просто так власть не даётся – только для пользы окружающим. Хорошо ли, плохо ли понял, но когда ему второй шанс пожить предоставился, попытался это своё понимание в жизни воплотить. Вот тут сказке и начало… Вычитано и отредактировано. Версия 2.0.
История – тяжелая и неповоротливая штука. Но покоится на тончайшем острие настоящего. И стоит совсем чуть-чуть что-то изменить, как все известное поводырю грядущее обрушивается камнепадом. Главное – не попасть под обвал. 1865 год. Российская империя. Проклятый и прощенный губернатор, умерший в двадцать первом веке, продолжает искупать грехи. Томская губерния должна измениться. Последует ли за ней следом остальная страна?
Делай что должно, и будь что будет. Даже если все изменилось. Даже если сама История сменила русло и несет поводыря неведомо куда. Даже если поводырь теперь так же слеп, как и те, кого он куда-то ведет за собой.Вторая половина девятнадцатого века. Проклятому и прощенному чиновнику из нашего времени, вселившемуся в тело начальника Томской губернии, больше ничего не остается. Только делать, что должен, и надеяться, что это приведет его к успеху, а не на плаху. Тем более что оба варианта вполне возможны.
Поводырь-5 В Петербурге умирает друг и покровитель Лерхе, император Николай. Преобразования, проводимые Поводырём, под угрозой. Слишком много претендентов на трон Державы, слишком сильно раздражает власть имущих неуправляемый, не контролируемый попаданец.
Все готово к бою: техника, люди… Командующий в последний раз осматривает место предстоящей битвы. Все так, как бывало много раз в истории человечества. Вот только кто его противник на этот раз?
Археолог Семён Карпов ищет сокровища атанов — древнего народа, обладавшего высокой культурой и исчезнувшего несколько тысячелетий тому назад. Путь к сокровищу тесно связан с нелогичной математикой атанов, в которой 2+2 в одном случае равняется четырём, в другом — семи, а в третьем — одному. Но только она может указать, где укрыто сокровище в лабиринте пещер.
На очень похожей на Землю планете космолингвист встретил множество человекоподобных аборигенов. Аборигены очень шумны и любопытны. Они тут же принялись раскручивать и развинчивать корабль, бегать вокруг, кидаться палками и камнями. А один из аборигенов лингвисту кого-то напоминал…
Американцы говорят: «Лучше быть богатым, но здоровым, чем бедным, но больным». Обычно так оно и бывает, но порой природа любит пошутить, и тогда нищета и многочисленные хвори могут спасти человека от болезни неизлечимой, безусловно смертельной для того, кто ещё недавно был богат и здоров.
Неизлечимо больной ученый долгое время работал над проблемой секрета вдохновения. Идея, толкнувшая его на этот путь, такова: «Почему в определенные моменты времени, иногда самые не гениальные люди, вдруг, совершают самые непостижимые открытия?». В процессе фанатичной работы над этой темой от него ушла жена, многие его коллеги подсмеивались над ним, а сам он загробил свое здоровье. С его больным сердцем при таком темпе жить ему осталось всего пару месяцев.
У Андрея перебит позвоночник, он лежит в больнице и жизнь в его теле поддерживает только электромагнитный модулятор. Но какую программу модуляции подобрать для его организма? Сам же больной просит спеть ему песню.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.