Оливковое масло и белый хлеб - [33]

Джиллиан продолжала повторять одно и то же. Она была не готова к произошедшему. Оказалась неподготовленной. "Кто в двадцать с небольшим думает о смерти своих родителей?" - она задавала этот вопрос снова и снова, как будто кто-то, наконец, материализуется из ниоткуда и даст ей ответ, который она хотела услышать. "Да никто, Джиллиан. Ты абсолютно права! Все это было ужасной ошибкой. Вот вернется твоя мать…"

Поминки дались ей еще тяжелее. Бесконечная череда сочувствующих обнимала Джиллиан, ее брата Брайана, потом их отца, в очередной раз повторяя, какой же это шок и неожиданность. Как будто они сами не знали. Как будто они, все трое, не были сейчас живой иллюстрацией к словарному описанию понятия “шок”. У мистера Кларка были впалые щеки, и, казалось, он не спал несколько дней, хотя и пытался храбриться перед своими детьми. Брайан был очень похож на Джиллиан, только выше ростом и более мужественный. Недавно подстриженные рыжеватые волосы, классический черный костюм, траурный черный галстук с сиреневым отливом. Энджи подумала: то, что он пошел в риэлтерский бизнес вместе с отцом, стало благословением, потому что он легко переключался в деловой режим, пожимая руки, благодаря людей за их участие, оставаясь при этом на один шаг в стороне от реальности, от боли. А вот выражение лица Джиллиан можно было описать только как ошеломленное. Она была похожа на работника сцены, который вдруг оказался прямо в луче прожектора перед заполненной людьми аудиторией. Ее голубые глаза были широко открыты, слишком широко. Покрасневшие, опухшие и такие распахнутые. Кожа на лице побледнела и выглядела почти прозрачной. Джиллиан все три дня ничего не ела, и теперь платье так свободно свисало с ее плеч, словно она была ребенком и надела мамин наряд.

Энджи отступила на задний план. Мистер Кларк и Брайан знали, кто она для Джиллиан, и были рады, что она была рядом с ней для моральной поддержки. Но большинство друзей и родственников, в основном со стороны миссис Кларк, кроме Шей и ее родителей, либо не знали, либо не одобряли их отношений, но Энджи понимала, что сейчас не время и не место выступать за гей-равенство. Она просто оставалась рядом, подавая Джиллиан стакан с водой, салфетки, мятные леденцы, словом, все, что ей могло потребоваться. В один момент, уже поздно вечером, она подошла к Джиллиан, чтобы посмотреть, как та держится. Джиллиан просто схватила ее руку и не отпускала в течение следующих двадцати минут, пока последний скорбящий не покинул похоронное бюро.

Сами похороны прошли, как в тумане. Гораздо быстрее, чем ожидала Энджи, католичка, привыкшая к долгим мессам и молитвам. Потом она стояла рядом, чувствуя себя совершенно бесполезной, пока Джиллиан говорила, улыбалась и приветствовала людей так долго, сколько смогла, пока, наконец, не дернула свою партнершу в угол и не произнесла несколько слов, которые заставили Энджи действовать.

- Забери меня из этого ада.

Они приехали домой, переоделись в удобную одежду и обнялись на диване. Они еще немного посидели там - чтобы просто подышать, просто побыть вместе. Бу крутилась и вертелась вокруг них, чувствуя горе Джиллиан и желая помочь ей. Она забралась на диван, слизнула одинокую слезу у нее со щеки и, положив голову ей на бедро, замерла так на несколько минут, а потом придвинулась еще ближе.

Когда собака посмотрела в глазаЭнджи, та мысленно сказала Бу: - "Я знаю, что ты чувствуешь, милая". Легонько прижав Джиллиан к себе, она заговорила вслух: - Дорогая, тебе надо поесть.

- Я не голодная, - голос Джиллиан был сиплым.

- Я знаю, но все-таки думаю, что тебе следует поесть. У тебя уже несколько дней и крошки во рту не было, - когда Джиллиан вдохнула, чтобы возразить, Энджи перебила ее. - И нет, три ложки йогурта сегодня утром не считаются.

Джиллиан устало выдохнула, признавая свое поражение.

- Как насчет яичницы?

Это был не совсем вопрос, поэтому Джиллиан кивнула. - Ладно.

- Иди, посиди, пока я готовлю.

В кухне Джиллиан села на табурет, опершись локтями о стойку и положив подбородок на руки. Энджи вытащила из холодильника яйца, помидоры, сыр и шпинат, решив добавить в еду как можно больше витаминов и минералов. Поставив сковороду на плиту, она бросила в нее масло, чтобы оно растаяло, и быстро нарезала помидоры со шпинатом, а потом с удивлением услышала, как Джиллиан произнесла:

- Это так странно.

Что она могла сказать на это? Это было совершенно странно. Это было абсолютно странно. Она поморщилась и кивнула.

- Моя мама умерла.

Энджи взглянула через плечо, ожидая очередного срыва, но у Джиллиан были сухие глаза весь день, и сейчас она водила пальцем по рисунку на столешнице.

- Я имею в виду, у нас с ней были проблемы. У нас не было супер фантастических отношений... - начала Джиллиан. Это было то же самое, что она говорила два дня назад, так что Энджи позволила ей говорить.

- Она могла быть занозой в заднице. И она была ею. Часто.

Энджи ободряюще кивнула, обжаривая помидоры и шпинат в масле.

- Она не очень-то хорошо справлялась с темой геев.

- Ну, если считать, что игнорировать эту тему - это не очень хорошо с ней справляться, то да, она не справилась с этим.