Оливковое масло и белый хлеб - [21]

- Дорогая. Вставай. Энджи!

Энджи глубоко вздохнула и открыла веки. Голубые глаза Джиллиан смотрели на нее с беспокойством, волосы растрепались, одета она была в белые шорты со светло-синими полосками и синюю безрукавку. И выглядела при этом просто восхитительно.

- Привет, - прохрипела Энджи.

- Что ты здесь делаешь? - спросила Джиллиан, и тень обиды пронеслась по ее лицу. Энджи приподнялась и потянулась.

- Я не могла уснуть и не хотела разбудить тебя своими вздохами и копошением, - она протянула Джиллиан список и объяснила, что ее побудило сделать это. - Прости, детка. Может, и хорошо, что я его написала, но лучше бы я была с тобой в постели.

Джиллиан быстро поцеловала ее в губы.

- Ну, уже седьмой час. Ты же хотела встать сегодня пораньше, правда?

Глаза Энджи расширились.

- Да. Вот дерьмо! - она скинула плед и рванула прямо к лестнице.

- Я принесу тебе кофе наверх! - крикнула ей вслед Джиллиан.

Глава 7

Вторая спальня прекрасно подошла для студии Джиллиан. Она стояла посреди квадратной комнаты, покусывая кончик пальца, и переводила взгляд со стены на стену. Они были выкрашены в сливочно-белый цвет теплого оттенка, приятный, нейтральный и успокаивающий. Остановив свой выбор на стене слева, она с помощью небольшого уровня повесила одну из своих картин - небольшую абстракцию в сине-зеленых оттенках, которую начала как эксперимент, а закончив, очень гордилась ей. Джиллиан наметила место для гвоздей, вбила их молотком и повесила большой холст.

- Замечательно, - тихонько пробормотала она самой себе.

Стоял конец октября, и небо за окнами уже потемнело, хотя днем они впускали вполне достаточно естественного света. Джиллиан нахмурилась в наступивших сумерках, уже скучая по длинным летним дням. Не успеешь оглянуться, и начнется зима.

Вздохнула и проверила, не нужно ли еще что-нибудь поправить.

- Чем я еще могу заниматься в пятницу вечером, кроме как переставлять вещи? - спросила женщина у пустого пространства. За последние несколько дней она разложила все, и теперь в комнате стало хорошо, она, казалось, приглашала заняться творчеством. Холсты, краски, уголь, бумага, мольберт, рабочий стол - все поместилось. Студия получилась немного тесноватой, но была теплой и уютной, как Джиллиан и надеялась. Ей не требовалось много, всего лишь самое необходимое, ведь она не считала себя художником, скорее любителем, которому нравилось заниматься рисованием. Она никогда не будет продавать свои работы, потому что, честно говоря, не думала, что они настолько хороши; она просто наслаждалась их созданием.

Джиллиан не нравилось проводить много времени в одиночестве, но Энджи преуспела с заказом Соломона, а его разговоры об этом с владельцами других предприятий приносили ей новых клиентов. Тем и была прекрасна работа торгового агента - если она радовала клиентов, те рассказывали об этом своим друзьям. Больше клиентов означало больше работы, а значит и больше денег. Это также означало больше недомолвок между ними. Энджи часто водила клиентов на обед, ужин или просто в бар выпить, настаивая на том, что все это работает на ее репутацию. На ее успешный, дружелюбный, щедрый образ. Она приходила домой уставшая, но счастливая.

Бывали дни, правда, когда Джиллиан не хотела прощать ей позднее возвращение. Да, Энджи содержала ее задницу. Да, Джиллиан гордилась ей, но иногда очень хотелось, чтобы Энджи была дома, сидела рядышком за столом, и они рассказывали бы друг другу, как прошел их день. Это было бы партнерство, которого она хотела. Вот на что она подписалась.

Их отношения еще не превратились в рутину настолько, чтобы она с удовольствием тратила время только на себя, пока ее подруга кормит и поит людей, которых она сама едва знала. Она старалась не чувствовать себя одинокой. И в основном, ей это удавалось.

Дело близилось к 7:30. На ужин у нее был бутерброд с тунцом, потому что Энджи еще утром сообщила ей, что вернется домой поздно. Услышав, как внизу хлопнула дверь, Джиллиан выглянула в окно и увидела автомобиль Энджи. Ее окатила волна облегчения, стало тепло и спокойно, как было всегда, когда любимая возвращалась домой.

- Где моя женщина? - прогремел снизу низкий и насмешливый голос Энджи, и лицо Джиллиан расплылось в улыбке.

- Я здесь, детка.

Шаги протопали вверх по деревянной лестнице, и Энджи появилась в дверях. Ее черный костюм все еще выглядел свежим или, по крайней мере, свежее, чем должен был быть после двенадцатичасового рабочего дня, а вот сама она выглядела явно уставшей. Под глазами залегли темные тени, и она не опиралась на дверной косяк, а скорее лежала на нем. Но ее темные глаза искрились любовью, а улыбка была очень искренней.

- Как моя девочка?

Джиллиан отложила инструменты и через несколько шагов оказалась в объятиях Энджи.

- Теперь уже гораздо лучше, - она прижалась, уткнувшись лицом в шею Энджи. - Как прошел твой день?

Энджи крепко прижала ее к себе.

- Паршиво. Гуэлли вышел на тропу войны. Боже, каким же невыносимым он делается с возрастом. Мой заказ на куртки для Мэтта Джонса до сих пор не выполнили. Я попросила Эйвана показать мне эскизы три дня назад, а он все еще до них не добрался. Извините, но после трех месяцев работы он уже не новенький художник. Он меня не впечатлил. Неорганизованный, наглый и медлительный, - она раздраженно покачала головой. - Я чуть жива, - сказала она и выдохнула. - Однако... - на ее лице появилась озорная улыбка. - У меня для тебя подарок.