Olivier - [39]

Честно говоря, персонажи сии оказались «новыми» лишь для сидящих за столом. Для Василия два добрых молодца были вполне старыми знакомыми — его же собственными подмастерьями. Вьюноши, упорно помогавшие Василию в кузнице, были вполне нормальными парнями, однако близость к огню и искрами из-под молота нанесла некоторый ущерб в виде множества дырок их партикулярной одеже. Василий же, вынужденный привлечь юнцов к одномоментной переноске всех запасов столового серебра из кузницы в барский дом, на всякий случай переодел их в мундиры французского полка из города Ливра, оставшиеся в его распоряжении после очередной циклической транзакции с фуражом из запасов бабынинцев. Эполеты и аксельбанты кузнец давно уже приспособил к делу (обменяв в ближайшем трактире на иные, более традиционные и полезные в жизни ценности), и в результате мундиры утратили «воинственный» вид, но и не приобрели визуальной близости с традиционными русскими рубахами и армяками.

Посему появление пары молодцев в красных мундирах было воспринято собравшимися за столом как «естественное продолжение» действа. Тем более, что появились «молодцы» с бутылками в руках и предложили собравшимся выбрать приглянувшиеся напитки. Поскольку в промежутке между подзатылинами один из юнцов заметил, что не знает, куда что наливать, кузнец по наитию распорядился вино красное лить в рюмки малые, вино белое — в большие, ну а вино хлебное (как самое сильнодействующее) — в самую мелкую посуду. А будучи столь же сильным в русской грамоте, как и его непосредственный начальних от кухтерии и помня о многочисленных попытках шефа хлебнуть уксусу вместо несколько более благородного напитка, успел еще приказать вина наливать сначала понемногу и от господ одобрения долива спрашивать.

Несколько ошарашенные процессом гости провели изрядное время за выбором напитков и этого времени оказалось достаточно, чтобы народ, озадаченый более конкретно, успел принести из кухни котлы с более традиционными для обеда продуктами. А анемичной барышне, от вин и прочих крепких напитков отказавшейся (устами матери), кузнец (ознакомленный старостой о затее с фальшивым сидром-компотом) приказал доставить в графинчике напиток некрепкий.

Как только гости завершили выбор напитков, молодцы в ливрейских мундирах приготовились к раздаче супа. Василий, увидев, что гости воспринимают раздачу порционных блюд как должное (а гости попросту боялись выглядеть провинциалами и не задавали вопросов — да и некогда было), приказал девкам убрать грязные тарелки (с остатками салата) и поставить супные миски. Девки выполнили все, как было указано — убрали верхние тарелки из стоящих перед сидельцами стопками посуды и поставили новые, глубокие — для супа. Юноши же, имея в виду, что на всех должного объема супа не хватит, взяли черпак вполовину меньшего, нежели обычно, размера и воздали каждому по полпорции борща — единственного из супов, отработанного к той дате в производстве. Высшие создания не подняли возмущенного ропота и крика по той причине, что две оставшимися пустые тарелки намекали на возможность продолжения трапезы. А Василий, увидев объем доставшегося каждому едоку пайки, независимо от старосты пришел к выводу о необходимости поставки к столу дополнительного блюда. Опрос перемещавшихся между кухней и господским домом девок показал, что из еды на кухне остался лишь огромный чугун с вареной картошкой и кусок сырго говяжьего филея. Василий, сам по себе мужик весьма крепкий, буквально почувствовал, как вымоченные в соленой воде розги уже рассекают и рвут его собственную филейную часть, и с криком «Задницей чую, не будут баре сырое мясо жрать!» бросился исправлять положение. Лозунг был услышан многочисленными бабынинцами, собравшимися вокруг дома понаблюдать за ожидаемым восторгом кормимого барства и воспринят, как описание высшей степени предвидения — в каковом смысле лозунг сей используется и поныне. Кузнец же озаботился срочным изобретением способа готовки мяса за те десять-пятнадцать минут, которые, по ощущениям его филейной части, природа отпустила на поедание барами борща.

Будучи бобылем, Василий неоднократно сам занимался приготовлением съестного, а будучи кузнецом, гораздо чаще соплеменников сталкивался с приготовлением именно мяса, предлагаемого ему рядовым крестьянством в качестве платы за работу. И знал, что мелкие куски мяса готовятся невпример быстрее, нежели крупные. Посему первым делом обнаруженый на кухне кусок мяса он трудноуловимыми глазом движениями ножа превратил в кучу весьма мелких кусков. Лишь затем, сообразив, что такое количество кусков жарить будет неудобно и долго, постарался как-то исправить положение. Попытка просто сложить куски вместе не показалась ему перспективной. Но увидев лежащий у разделочного стола кусок хлеба, он вспомнил, что хлебный мякиш прекрасно склеивает различные предметы — и одним движением могучей длани вырвал его из куска хлеба и постарался перемешать его с мясом. Мешалось с трудом — хлеб мгновенно впитывал жижу из мяса, и тогда Василий в последнем, отчаянном рывке добавил в смесь жидкость, единственную жидкость, представшую перед его полубезумным взором — молоко из крынки. Посолил он смесь уже чисто машинально — высокородные товарищи мясо без соли не употребляли, и данный факт низкородный люд чувствовал на уровне инстинкта.