Olivier - [2]

О его боевых подвигах неизвестно ровным счетом абсолютно ничего. Как неизвестны и основные вехи его армейского пути. Города, битвы, утомительные дороги и упоение боем — это то, о чем Франсуа не упоминал никогда. И лишь один эпизод его солдатской биографии известен доподлинно. Эпизод, поставивший точку на его карьере военного и ставший началом его пути к всемирной славе.

В конце ноября 1812 года, через три дня после налета партизан на французский фуражирский обоз, крестьяне деревни Бабынино поймали на огородах изможденного солдата французской армии, совсем еще мальчишку, в рваном мундире, обмотанном лошадиной попоной. Солдат пытался найти в подмерзающей, насквозь промоченной осенними дождями земле случайно не выкопанную картошку или иной сьедобный корнеплод. Очевидно, что изыскания увенчались некоторым успехом, поскольку после того, как и не помышляющего о сопротивлении солдатика притащили в избу, у него начались сильнейшие боли в животе… На ноги солдатик встал окончательно лишь по весне.

Местный помещик, пятидесятидевятилетний вдовец Бабынин Анатолий Николаевич, испытывал к французам и лично к «Буонапарте» удивительно теплые чувства. Анатолий Николаевич за время нашествия Наполеона на Смоленщину продал вражеской армии (кстати, единственный из всего смоленского дворянства) фуража более чем на полмиллиона рублей золотом. Окончивший в свое время первый курс Сорбонны, он считал неэтичным отказывать в поставках заезжавшим в поместье офицерам-фуражирам французской армии. И поэтому, беседуя с зарубежным гостем за бокалом шампанского о французской поэзии, с удовольствием отгружал не только запасы овса со своей барской конюшни, но и практически все запасы сена со дворов своих крепостных. Правда, не бесплатно. Далеко не бесплатно, но французская армия — платила. Поэтому, если фуражиры задерживались навестить удаленную от центральных трактов деревеньку, Анатолий Николаевич не гнушался проскакать сорок верст до Смоленска и лично предложить поставки кормов по весьма умеренной цене генералам французской армии. Неизвестно, встречался ли Бабынин лично с Наполеоном, но в архивах хранятся три фуражирских контракта, написанных рукой Анатолия Николаевича и подписанных французским императором. За три месяца Бабынин произвел более пятидесяти поставок, способных полностью обеспечить нужды французов на всю долгую русскую зиму. Сохранение же спроса на фураж, а так же стремительное пополнение запасов оного в Бабынино, практически полностью истощавшихся после каждого французского обоза (и одновременное непополнение означенных запасов в наполеоновской армии), обеспечивал небольшой отряд мужиков-партизан, перехватывавший обозы еще на подходах к Смоленску. Командовал же отрядом поручик в отставке А. Н. Бабынин…

Вернувшийся в поместье в апреле 1913 года барин неожиданно узнал о наличии в деревне нового жителя. Новичок явно не был беглым крестьянином, о чем свидетельствовало не только абсолютное невладение даже основами крестьянского ремесла, но и неспособность объясняться на языке человеческом. Староста доложил барину, что бедолага даже не помнит собственного имени, знает только, что он француз.

После непродолжительного собеседования с новоселом барин построил перед усадьбой крестьян, объяснил, что Франсуа — это всеж-таки имя, выгнать убогого неумеху жалко, помрет ведь, а ему, барину, гувернеры уже за великовозрастностью сыновей-офицеров вроде как бы и не нужны. Добавил так же, что неумеха-француз всего еще 17 лет от роду, пригоден к дальнейшему обучению и дорос до законного брака. А посему предложил общине определить, чья дочь возьмет вьюношу в мужья, отец коей обязуется прокормить до поры и обучить означенного жениха премудростям крестьянской жизни. Посулив освобождение выбранной девы от крепости барин вызвал прилив энтузиазма среди подведомственного ему пейзанского населения и удалился отобедать, попутно пригласив не понимающего еще своего счастья (по причине невладения языком) иноземного юнца составить ему кампанию и одновременно узнать причины бурного волнения и споров среди ранее удивительно спокойных и флегматичных мужиков.

Сколь прихотлива бывает порой судьба, от сколь незначительных событий бывает меняется будущее всего человечества!

Просидев всю зиму среди крестьян и почитая великим благом кормиться, хоть и впроголодь, нехитрой и очень даже скудной после войны крестьянской пищей — похлебкой из отрубей и пареной репой, Франсуа за упомянутым обедом, еще не дав господину Бабынину прояснить свое судьбоносное решение, выразил некоторое удивление совпадением меню барского обеда с таковым же в избах крепостных. На вопрос же Анатолия Николаевича, что же может понимать француз в нормальном питании, Франсуа, до этого видевший приготовление продуктов питания лишь издали, в трактире своего детства и крестьянских бабынинских же избах, начал живописно рассказывать о феноменально вкусных кушаниях, якобы съеденных им в родной Франции. Очевидно голод, который стал неотъемлемой частью последних лет в жизни солдата, стимулировал фантазию юнца, и уже через несколько минут Франсуа сделался поваренком в своей прошлой, мирной жизни, еще немного времени (и рюмок) спустя стаж в этой роли чуть ли не превысил возраст солдатика, а к концу весьма сытного обеда, обильно сдобренного русским «вином столовым», еще не получившим всемирно известного номера 21, так и не выяснив причины приглашения на этот обед, семнадцатилетний Франсуа Оливье стал самым молодым, но самым любимым личным поваром маршала Мюрата. Свое же появление сначала в обозе фуражиров, а потом и на промерзших огородах Франсуа объяснил отсутствием в полевой кухни маршала необходимых приправ, поиск коих в незнакомой стране маршал не смог доверить никому, кроме как любимому повару, и несчастливым стечением обстоятельств.