Оливер Кромвель - [50]

.

Почти так же, как цели Кромвеля в качестве протектора внутри страны — свобода совести, «реформация нравов», правление одним человеком и парламентом и так далее — были сформированы в основном мнениями, которые сложились у него в сотрудничестве с политическими союзниками в 40-х годах, так и его отношения к «Западному проекту» были многим обязаны идеям, которые, по крайней мере с 40-х годов, он разделял с политическими индепендентами, такими как Сэйе и Селе. Многие из них были вкладчиками кампании на остров Провидения в 30-х годах. На Карибах, в центре испанского влияния в Новом Свете, они надеялись организовать религиозную колонию, которая принесет им выгоду и нанесет удар Испании, Антихристу. К 1641 году эта попытка провалилась, так как испанцы сокрушили крошечную колонию на острове Провидения. Но, как показал Карен Капперман, мечта сохранилась среди кругов политических индепендентов, в которых вращался Кромвель в 40-х годах. Не удивительно, следовательно, что на Кромвеля как на протектора это должно было оказывать влияние. Он написал в октябре 1655 года: «Мы искренне желали бы, чтобы остров Провидения снова был в наших руках». Вывод из опубликованного манифеста, объясняющий «западный проект», не был приукрашен, но выразил одну из его главных целей: воспользоваться «благородной возможностью прославления Бога и расширения границ царства Христа».

В декабре 1654 года эскадра из тридцати кораблей вышла из Англии по направлению к Карибам под управлением Вильяма Пена с полковником Робертом Венеблесом, ответственным за армию примерно из 3000 солдат, находящихся на судах. Через шесть месяцев после отплытия стало ясно, что несмотря на большие ожидания Кромвеля «западный проект» оказался полным провалом. В противоположность тщательной заботе, проявленной им при подготовке своей собственной заграничной экспедиции в Ирландию в 1649 году, он позволил Венеблесу и Пену отплыть в декабре 1654 года с неопытными, плохо оплаченными войсками, без четких инструкций о том, кто из двух командиров нес основную власть и (помимо этого) с недостаточной информацией об испанских силах в Эспаньоле. Венеблес взял с собой молодую жену на Карибы, считая, что главный город Эспаньолы Сан-Доминго «не будучи значительно укрепленным, будет захвачен без особых трудностей» и вскоре станет британским поселением, началом превращения мечты Кромвеля о протестантских Карибах в реальность[248]. Экспедиционные силы покинули Барбадос в марте 1655 года, чтобы атаковать Эспаньолу и высадиться там 14 апреля. Через 14 дней они потерпели унизительное поражение при Сан-Доминго и были вынуждены отступить в направлении незащищенного острова Ямайка, который в конце концов был оккупирован после того, как около половины людей умерли от болезней. В 50-х годах было непредсказуемо, что Ямайка в XVIII веке станет производящей сахар колонией и одной из главных жемчужин в Британской императорской короне, и этот захват не сделал ничего, чтобы смягчить гнев и унижение, которое испытывали в Англии, узнав о провале экспедиции. Когда Пен и Венеблес осенью вернулись в Англию, они были опрошены Советом и заключены в Тауэр.

Эффект, оказанный на Кромвеля, был драматичен. Когда 24 июля 1655 года новости о поражении в Сан-Доминго, произошедшем за два месяца до этого, наконец, достигли его, он заперся в своей комнате в одиночестве на весь день. Не трудно найти причину: так же, как прошлые победы истолковывались им как знаки божьего благословения, так он чувствовал, что поражение экспедиции, которую он считал средством распространения религиозной реформации в сердце антихристовой империи Испании, должно быть признаком божьего упрека. Это объяснение случившегося повторяется в его письмах летом и осенью 1655 года. Бог «очень больно покарал нас, — писал он преемнику Венеблеса на Карибах генерал-майору Ричарду Фортескью, делая указания по урегулированию на Ямайке. — У нас есть причины, чтобы смириться с упреками, сделанными нам Богом в Сан-Доминго из-за наших грехов, а также из-за другого»[249]. В сходном с этим письме заместителю Пена на Ямайке, вице-адмиралу Вильяму Гудзону, он признавал, что «Господь сильно унизил нас этим печальным поражением, перенесенным в Эспаньоле». И он сделает такое же заключение: «Мы рассердили Бога и для нас хорошо узнать это, и быть униженными за то же самое… мы будем осыпать наши головы пеплом»[250]. Позже в течение кризиса правления Кромвеля преследовали предположения, что именно его собственная греховность — гордость своими успехами и амбициозность — являлась причиной божьего упрека. Но в 1655 году упоминание Кромвеля о грехах означало их распределение между всеми подданными, а не сводилось к их принятию только на свой личный счет.

Главный результат, оказанный на Кромвеля провалом «западного проекта», состоял в укреплении в нем, больше чем когда-либо раньше, чувства настоятельности в проведении национальной реформации. И снова, как и в прошлые периоды сомнений и кризиса, удивительно, как его настроение депрессии окрашивалось надеждой, основанной на вере в то, что, как он писал Флитвуду 22 июня 1655 года, «воля Господа и дальше будет приносить добро в надлежащее время»