Олимпиада-80 - [38]

— Вот это дело, — обрадованно развел руками Лапа.

Они зашли в подъезд панельной пятиэтажки. Это был обычный коммунальный дом, пройдя по длинному коридору, заставленному разным хламом, они остановились у обшарпанной двери.

— Вот мы и пришли, — сказал спутник Макса, трезвоня в звонок.

Из-за дверей послышались осторожные шаркающие шаги и послышался тихий встревоженный голос:

— Таки кто там? — картавым еврейским акцентом спросил он.

— Таки я, открывай Мойша! — громко заорал в ответ Лапа.

Дверь осторожно приоткрылась и за ней показался тощий сгорбленный старичок с козлиной бородкой и свисающими пейсами из-под кипы.

— Знакомься, наш новый товарищ, — указывая на Макса сказал еврею Лапа.

— Мойша Агвидорович Либерман, — склонившись Максу в пояс представился еврей.

— Смотри чтобы он ничего не стащил у тебя, а то это с виду еврей такой вежливый, а ручки-то знают свое дело, да Мойша? — ехидно произнес Лапа.

— Таки ты тоже не святой, про тебя я в Торе не читал, — обиженно ответил еврей и развернувшись, ушел в комнату.

Макс с Лапой прошли в комнату. Здесь царил полнейший беспорядок. По углам валялись кучи старой одежды, у стены стоял разбитый сервант, а на обшарпанной тумбе — телевизор с идущей по всему кинескопу трещиной.

Макс расположился в старом обветшалом кресле, с огромными зияющими дырами на обивке и торчащим во все стороны войлоком.

Лапа с евреем сели на стулья за кухонным столом, стоящим посередине комнаты.

— Ну что, — сказал Лапа, доставая из-за пазухи бутылку водки, — доставай стаканы.

Еврей покосился на Макса.

— Он не пьет, — упредил его вопрос Лапа.

На столе появились два граненных стакана, в которые тут же была налита водка. Лапа, сильно выдохнув, залпом опрокинул стакан и морщась поднес сильно сжатый кулак себе под нос, занюхивая водку костяшками пальцев.

— Хорошо пошла, родимая, — крякнув сказал он.

Еврей выпил водку маленькими глотками, как будто смакуя, зажмурил глаза от удовольствия и, достав из кармана платок, промокнул губы.

— Ну таки что, давайте продолжим наши уроки, — отодвинув стакан сказал еврей и вытащил из кармана старую засаленную колоду карт.

Он начал показывать своему собеседнику секреты карточного мухлежа. Еврей показывал куда надо прятать карты, как их незаметно доставать и как правильно крапить колоду. Он как фокусник вытаскивал карту одной масти, а в руках у него оказывалась совсем другая; отвлекая своего партнера, он незаметно подтасовывал колоду и делая сосредоточенное лицо, верно называл все карты, находящиеся в руках у Лапы.

Наконец, после долгого урока жульничества Лапа произнес:

— Фу-у-ух, все, хватит пока, — он снова разлил водку в стаканы. Выпив, Лапа обратился к еврею. — Слушай, а ты что в своем Израиле не остался, там с твоим талантом можно золотыми горами ворочать.

— Как же, будешь ты там горами ворочать, — уязвлено ответил тот. — Там не здесь, там работать надо, а все места по моим способностям давно уже кем надо заняты. Поэтому я и вернулся.

— Дважды еврей Советского Союза, — расхохотался ему в лицо Лапа.

Они еще раз разлили водку по стаканам, выпили, и, громко хлопнув в ладоши, Лапа сказал:

— Ну что, давай перейдем к практике, сыграем.

— Я так просто не играю, — в ультимативной форме ответил ему еврей.

— Ладно, — Лапа покопался в карманах и вытащил мятую купюру, — ставлю трешку.

Еврей недоверчиво повертел купюру в руках, посмотрел на просвет, и, вытащив из карманов целую горсть мелочи, отсчитал три рубля.

— Ну и еврей, всю мелочевку выгреб, — едко произнес Лапа, — дай сюда, — он выхватил колоду из рук еврея, и стал перетасовывать карты.

В это время входная дверь с шумом широко распахнулась и в комнату ввалился еле держащийся на ногах мужчина, от него сильно разило перегаром.

— О! Пескарь пришел, здорово, — радостно поприветствовал вошедшего Лапа.

Пескарь мутным взглядом окинул комнату, даже не обратив внимания на Макса, и качающейся походкой попытался пройти в угол комнаты. По пути, не удержав равновесие, он повалился на Лапу, выбив у него из рук карточную колоду и едва не свалив стол.

— Эй, осторожнее, — с негодованием вскрикнул Лапа. Крепко взяв пьянчугу под руку, он проводил того к куче старой одежды.

Пескарь повалился на одежду и, казалось, сразу заснул.

— Перетрудился, — с насмешкой произнес Лапа.

Еврей передал ему собранную колоду карт, и они снова сели за стол.

— Слушай, а чем тебе в Союзе не нравиться? — раскладывая карты спросил у еврея Лапа.

— Это ты меня спрашиваешь чем мне не нравиться? — удивленно спросил тот. — Вот представь у меня же есть мозги, и они прекрасно работают. Я бы мог запросто принимать законы или даже руководить целыми отраслями хозяйства, а чем я занимаюсь сейчас?

— Ну да, только твои мозги работают только как бы чего стащить и подороже продать. Если тебя пустить руководить ты все растащишь, а скажешь потом, что во всем виноваты евреи, — со смехом произнес Лапа.

— Вот давайте только без оскорблений, хорошо? Между прочим, я вам так просто напоминаю, у нас очень древний уважаемый род, мы держали шинки и даже одну ссудную лавку, а потом у нас все разом отняли. И я все это верну, еще и с процентами, попомните мое слово.