Олимпиада-80 - [2]

Дед Макарий постоял еще немного, внимательно наблюдая за действиями отца Макса колдовавшего с приманкой, и, скрутив козью ножку из отборного табака-самосада, пахнув облаком ароматного табачного дыма, произнес:

— Ладно, пойду я посмотрю, глядишь и поймалось чего, — дед скрылся за ветвями плакучей ивы.

— Пойду я тоже с ним посижу, — обращаясь к своему отцу и прихватывая спиннинг, сказал Макс.

— Ага, давай, — отец Макса закидывал удочки, напевая себе под нос какой-то мотив, и не особо обращая внимание на происходящее вокруг.

Дед Макарий поправлял деревянные рогатины, вбитые в прибрежный ил, когда к нему подошел Макс.

— А-а-а, внучок, проходи, садись давай, места всем хватит, — радостно поприветствовал Макса дед Макарий, в предчувствии интересной беседы.

Наш герой плавным отработанным движением закинул крючок с наживкой далеко в воду. Поплавок тихо булькнул, плавно входя в воду, Макс закрепил рукоять спиннинга на рогатине и сел на старую ветошь, любезно предоставленную ему дедом.

С дедом Макарием они долго беседовали о разных вещах. Дед с удовольствием вспоминал свою фронтовую молодость, слушал Макса о происходящих в городе событиях и с глубоким вздохом сетовал на нелегкую жизнь русской деревни…

Постепенно нашего героя сморил сон.

— Макс! Макс, вставай! — разбудил Макса грубый голос отца.

Макс поднял голову и огляделся. Солнце уже поднималось над горизонтом, и на поверхности озера, отдавая прохладной свежестью, стелился густой белый пар.

— Меньше за компьютером по ночам сидеть надо, — с ехидными нотками в голосе продолжал отец, показывая на жестяное ведро, наполовину наполненное водой, с десятком беззвучно открывающих рот и оттопыривающих жабры рыбин, — вон дед Макарий рыбы тебе наловил.

Собрав рыбацкий инвентарь, Макс с отцом направились в сторону села. Проехав по длинной практически безлюдной улице, они остановились у старенького саманного домика с уже покосившейся крышей. Услыхав шум двигателя подъехавшего автомобиля на крыльцо вышла старуха с исперещенным глубокими морщинами лицом, отдававшим земельным цветом.

— Максимка приехал! — обрадовалась старушка, крепко обнимая Макса. — А я уже звонить тебе хотела. Дрова вот привезли, надо бы в сарай перетаскать, — сказала она, показывая на целую груду березовых дров, сваленных перед домом.

— Хорошо, бабуль, сейчас все сделаю, — Макс тут же начал относить дрова в стоящий неподалеку дровяной сарай, выкладывая их аккуратными штабелями.

Он уже отнес в сарай чуть больше половины кучи и до конца работы оставалось совсем немного. Решив немного передохнуть, он сев на завалинку, отхлебывая бодрящий прохладный квас из большой деревянной кружки, заботливо принесенный его бабушкой.

— Привет, Масик, — с соседнего двора раздался тонкий девичий голос.

Макс обернулся. За плетенным забором, выставив вперед полусогнутую ногу стояла молодая девушка, в руках она держала двух-трех месячного щенка немецкой овчарки. Это была соседская дочь Маша, которую Макс не видел уже несколько лет, помня ее совсем посредственной прыщавой школьницей, не особо пользующейся вниманием противоположного пола. Сейчас же перед ним стояла пренебрежительно ухмыляющаяся блондинка с чрезмерно огромными, закрывающими большую часть лица солнечными очками темно-розового пластика.

Сам внешний вид ее выдавал в себе ту пропущенную через призму деревенской жизни моду столичного гламура, которая по обыкновению так часто встречается на просторах провинциальной России, и которой так часто подвержены молодые умы впечатлительных красавиц.

И сейчас наш герой рассматривал с головы до ног представшее перед ним новомодное чудо: обесцвеченные пергидролем неаккуратно уложенные волосы девушки отдавали неестественной желтизной; розовый, обтягивающий грудь топик, заканчивался посередине живота, рельефно выделяя складки подкожного жира; черный бюстгальтер, бретельки которого висели на плечах, темнел под топиком, контрастно выделяясь на фоне розового цвета; леопардового цвета лосины, казалось были одной расцветки с каким-то странным, неравномерно легшим излишне темным загаром с проплешинами неровных светлых пятен, а на ногах у нее были странного фасона сапожки на чрезвычайно высоком каблуке, вероятно бывшие когда-то ярко-розового цвета, но теперь потерявшие свой первоначальный вид из-за частого хождения по пыльной и грязной дороге.

— Привет, Маш, — поприветствовал свою знакомую Макс.

— А что ты делаешь? — с деланным любопытством спросила Маша.

Макс, отхлебывая квас из кружки, свободной рукой указал в сторону кучи дров.

— А мы сейчас с ребятами в лес, на шашлыки едем, а вечером в клуб, — плохо имитированным обыденно-равнодушным тоном произнесла его собеседница, — если хочешь, можешь тоже в клуб приходить.

— Нет, я вечером в Москву планировал уехать, — отказался Макс. Еще месяц назад, узнав о готовящейся в столице выставке легенд отечественного автомобилестроения, он загорелся желанием вживую увидеть раритетные машины. Дома, в городе, у его уже дожидался купленный билет на поезд, отправляющийся сегодня вечером.

— В Москву… — надув покрытые блестками губы, с какой-то мечтательной завистью в голосе протянула Маша.