Ольга, княгиня русской дружины - [136]

– Теперь ты знаешь, кто тебе истинный друг! – объявил он, пока Мистина в изумлении разглядывал жену с прижавшимися к ней четырьмя детьми – все одетые в поношенную уже «печаль», исхудалые и бледные, похожие на возвращенных с того света. – Ингорь их захватил и к себе в Киев вез. А я их отбил и тебе вручаю. Нет больше Ингоря киевского! Накрылся он землею могильной, и не ходить ему больше по земле древлянской, не брать с нас дани, не чинить обид людям! Некому тебе больше служить, так служи мне. Потому и отдаю тебе жену твою без выкупа и без условий.

Володислав, узнав об этом решении дяди, сперва решил, что тот сошел с ума. В деле о заложниках между двумя древлянскими князьями и раньше возникали несогласия. С самого начала Володислав хотел забрать к себе Соколину, но Маломир не позволил: не время было вносить раздор в собственный дом и наносить новое оскорбление Мистине, которого они надеялись перетянуть на свою сторону. И вот теперь дядя привез заложников, возвращая Мистине свободу именно тогда, когда, в ожидании неминуемой войны с Русью, тот наиболее полезен на этой стороне и наиболее опасен – на той.

– Вот увидишь, – посмеивался Маломир в ответ на упреки племянника, – не уедет он никуда. Наш он теперь. Никто в Киеве не поверит, что он к нашей битве непричастен, если он от смерти Ингоревой такую пользу получит – бабу свою назад.

И Маломир оказался прав: Мистина никуда не уехал.

– Это правда, – тихо вымолвила Ута в ответ на его недоумевающий взгляд. – Я видела это своими глазами.

Сколько ни думала она за эти месяцы, что скажет мужу, когда они вновь увидятся, – такой их встречи она не могла вообразить.

Ута видела все. Последний живой взгляд Ингвара. Его раны, омытые речной водой. Она раздевала и обмывала его тело, как пятнадцать лет назад – тело первого мужа. Но теперь она не испытывала такого режущего отчаяния, как тогда. Она смирилась с мыслью, что смерть отнимает самое дорогое, и тогда, когда не ждешь, не веришь, не желаешь мириться. Она видела Ингвара на краде – это она настояла, чтобы Маломир устроил погребение, пусть и по древлянскому обычаю, а не по русскому. Лишь бы тело не разлагалось без погребения, не давая духу пойти предначертанным путем. Она видела, как завеса дыма и пламени навек сомкнулась над его головой. И ей казалось, что ее главное дело в жизни, которого она не сложит с себя, пока сама не уйдет под земляной покров, – это свидетельствовать. Говорить текущим мимо поколениям: я видела это. Видела своими глазами…

К приезду Предславы Ута и дети уже немного пришли в себя: отмылись и отъелись. Но страшная беда заслонила радость возвращения к мужу и отцу, и у всех в семье и даже в дружине вид был такой, будто непогребенное тело лежит где-то рядом, тут же, на лавке.

– Эльга приедет сюда? – Уте тоже казалось, что она ослышалась. – Собирается говорить с Маломиром о замужестве?

Они с Мистиной переглянулись, и впервые за эти дни в их глазах блеснуло живое взаимопонимание.

Мистина теперь смотрел на жену с виноватым видом. Он отправил ее в путь, не обеспечив защитой, и не он вызволил ее и детей из плена. А теперь, получив дурную весть, не знал, как быть дальше. Он не отваживался возвращаться в Киев, не зная, не считают ли его там предателем. Но и оставаться в Деревляни, отчетливо понимая, что вот-вот разразится война, было глупо. Нужно было на что-то решаться, в ближайшие же дни. И вот оказалось, что Эльга уже решилась…

– Мы тоже поедем! – воскликнула Ута. – Когда Маломир собрался в дорогу?

– Отрок сказал, что княгиня выехала сразу вслед за ним, значит, она будет возле Малина уже на днях.

– Мы поедем завтра же! Я сама покажу сестре могилу ее мужа и расскажу, что для него было сделано. И как все это вышло…

Ута взглянула на мужа, и тот кивнул. Зная Эльгу пятнадцать лет, Мистина не более своей жены мог поверить, что Эльга уже через пару дней после смерти Ингвара собралась замуж за его убийцу. В это мог поверить Маломир, жаждущий уйти от возмездия. Могли поверить древляне, опьяненные успехом и считающие, что схватили Перуна за бороду. Но Мистина и Ута понимали: Эльга задумала нечто совершенно иное. Но что бы она ни задумала – они будут рядом и помогут. Настал день показать ей, на чьей они стороне.

* * *

Наверное, со времен дулебов старое святилище на Ирже не видело такого скопления знатных особ. Когда небольшой обоз из Киева прибыл, все уже ждали у подножия Малин-горы: Маломир с дружиной, Мистина со своими людьми и семьей. Приехала и Предслава. Володислав остался дома, но его жена решительно отвергла попытки ее удержать: она не просто имела право, но была обязана почтить память своего родного дяди.

Как и обещал отрок Близина, при овдовевшей княгине не было никого, кроме челяди и отроков охраны. Гриди «большой дружины» отправляли к ней своих подросших сыновей: так те проходили обучение, прежде чем добьются чести участвовать в походах и сражениях. При них был лишь один старший, хромоногий Остривой, обучавший молодняк и следивший, чтобы они справлялись с охраной двора. Всего их при Эльге было не более двух десятков. Княгиня и отроки ехали верхом, челядь шла пешком, сопровождая волокуши, на которых везли припасы для жертв и пира: трех черных баранов, черного петуха. Черный пес бежал за лошадьми, сам не зная, какая почетная, но и печальная участь его ждет. Везли также бочонки стоялого меда, ромейского вина и темного пива.