Ольф. Книга вторая - [18]

Это был тот момент, когда перед глазами мчится жизнь. Мчится, мчится… Время перестает существовать, вспоминается все хорошее и плохое, прощаются обиды…

То, что делилось долю секунды, тянулось вечность, но забылось мгновенно, едва верх корабля соприкоснулся с низом вертолета. Насквозь через невидимый салон корабля пронеслась стальная лыжа… и мы были уже в километрах далее. Никто не только не пострадал, но даже ничего не заметил. Корабль сам принял решение о наиболее безопасном выходе из ситуации. Или это подсознательно сделал я?

— Ольф, о пауро.*

*(Мне страшно)

Челеста попыталась выбраться из будуара. Не получилось — от инерции диких виражей ее бросило обратно и вновь растянуло по кровати. Тихо донеслось:

— О маль ди тэста.*

*(Мне плохо, болит голова)

Корабль, наконец, вынесло на безбрежный простор. Большой каньон пройден.

У меня тряслись руки, они никак не могли отлипнуть от рукояток. Корабль получил приказ сесть в пустыне и закрыть панораму.

— Давай спать. — Несколько шагов в темноте привели меня к напарнице по приключениям. — На сегодня впечатлений хватит.

Я прилег рядом с Челестой. Она доверчиво прислонилась ко мне — как собачка, у которой был трудный день по охране хозяйских владений. Еще бы лизнула для полного соответствия…

Вот тебе и день рождения. Будет что вспомнить, если сможет вспомнить.

А теперь — спать. Корабль, если слышишь и если можешь — помоги. Иначе я за себя не ручаюсь.

— Ке сучессо иери ла сэра?*

*(Что произошло вчера вечером?)

Оп. Сколько прошло времени? Открывшиеся глаза ничего не увидели, мысленный приказ открыть панораму вверг в шок: мы в пустыне, да еще в какой — хоть сейчас снимай вестерн про индейцев.

Вспомнился весь вчерашний день. У Челесты, как видно, наоборот. Она с удивлением оглядывала себя, оказавшуюся совсем не в том, в чем должна была оказаться, затем ничего не понимающий взор переводился на меня и на окружившие пески. В понятную картинку увиденное не складывалось.

А у меня ощущение — будто глаза только что закрылись. А солнце уже в зените. Любопытно, я сам отключился, или корабль помог?

— Нон джа диментико ньентэ.*

*(Ничего не помню)

Челеста сосредоточенно хмурилась — кажется, пытается восстановить в памяти вчерашнее. Счастье, что между нами языковой барьер, иначе оба чувствовали бы себя неловко. А так — только она. Спросить не может, и о многом ей остается только догадываться.

Мне вчера открылись три новых истины. Главная: честный заработок для владельца корабля — табу. Сплошные нервы и пшик эффекта. Либо нужно открыться миру и поступить на службу легально, либо добывать деньги по праву сильного — как все нормальные бизнесмены и политики (военные включены в эти категории). Как ни весело было бы устроить идеальное нераскрываемое преступление, а грабеж и воровство противоречили совести. Пока. Но исключение уже было, и за будущее не поручусь. А первое вообще бред писцовый: кто в здравом уме отдаст полученную в личное пользование вершину инопланетной мысли на службу какой-либо организации?! Пусть даже своей собственной стране. Я, конечно, патриот, но риск, что медальон хоть на миг попадет не в те руки чрезвычайно велик — и что делать миру, у которого объявится новый хозяин? Я думаю так: начнись война — вмешаюсь, а так — не-е, ребята. Да, эгоист. Зато у меня есть корабль. А у структур, по всему миру выясняющих, чья структура структуристей, нет. Пусть так и остается. Уверен, что достаточно кому-то узнать о моих возможностях, сразу начнется охота с применением всех сил вплоть до ядерного оружия. Увольте от таких развлечений с неизвестной концовкой. Вру, финал известен — как для меня, которого рано или поздно поймают, так и, чуть позже, для всего мира.

Второе, что я вынес из вчерашнего, — спутница непривычна к крепкому алкоголю, он ее вырубает. Если хочу себя уважать, этим знанием никогда не воспользуюсь. А со спиртным завязываем, отныне на борту сухой закон.

И третье. Корабль намного умнее, чем можно представить. Хозяина в обиду не даст.

Поправка: не только хозяина, а любого, кто по случаю его замещает. Например, меня. Эта мысль грела как ничто другое.

— Раз уж оказались на этом континенте, покажу кое-что. В смысле, что сам мечтал увидеть, вот и посмотрим.

Из облаков корабль упал вниз в районе Больших озер. Недолгий поиск вручную, и мы на месте.

— Челеста, гляди.

Она уронила челюсть. Что и говорить, вид фантастический. Я подвел корабль в самой воде, ближе к месту падения. Влажный туман и брызги переливались мириадами радуг.

Ниагара. Это объединенное название трех расположенных рядом водопадов, каждый — высотой в несколько десятков метров. Или глубиной, не знаю, как правильно измерять эти чудеса природы. Поочередно мы осмотрели Американский водопад, Подкову и Бридал-Вейл. Настолько близко, как хотелось, подлететь не удалось — чужой наметанный взгляд мог увидеть корабль в водной взвеси.

Это легко исправимо. Не мытьем, так катаньем, говорит народная мудрость. Если нельзя изменить корабль или убрать с осмотровых площадок толпы людей, то изменить место — прощу простого. Я бросил корабль в Южную Америку. Водопадов в мире — как звезд на небе, и я летел к самому масштабному в этой части света. Бразилия. Игуасу. Площадь — больше двух километров, состоит из двухсот семидесяти пяти отдельных водопадов, и вместе они создают настолько фантастическую картину… В той мощи водных потоков, падавших со всех сторон, корабль затерялся, как песчинка в ботинке отдыхающего. Мы летали сквозь пенные струи, Челеста охала, но я не разрешал воде проникать внутрь. Как-нибудь в другой раз. Под другое настроение, потому что последствия могут быть скользкими во всех смыслах.