Оленька, Живчик и туз - [27]

— А какой из себя этот Форпепьянов?

— Плюгавый такой. В газетах его часто печатают, разве не видел?

— Такой гнида и есть. Теперь давай дальше по порядку.

— Я тебе уже все рассказал. Тузпром по долгам накатил на Новокостромской Химкомбинат, производственники в панике, а моя телка изыскивает возможности, как им выкрутиться, — сказал Венедикт Васильевич и подумал: “Словно Жанна д’Арк”.

— Сколько же Кострома должна? — спросил Живчик.

— До фига и больше.

— Вы меня попросили бы, я заимодавцам позвонил бы и договорился с ними по-человечески. А ваш должок мы бы раздербанили и по-братски разделили.

— Мы с тобой раньше знакомы не были, теперь будем знать, к кому по долгам обращаться, — осторожно пошутил Венедикт Васильевич и всерьез продолжил: — С государством не договоришься, его только обмануть можно или чиновников купить. Мы должны шесть миллиардов только в федеральный бюджет.

— Как же вас так угораздило? — удивился Живчик.

— Обычное дело — наш Новокостромской химкомбинат выпускает покрышки, каучук, все продает, а живых денег потребители не платят. Соответственно и налоги платить нечем. А недоимки огромные…

— А ты со своей телкой тут при чем? Ты что — на Новокостромском химкомбинате работаешь?

— Мы в магазинчике своем работаем, а возле Химкомбината крутимся, хотим заработать энергозачетную копейку. Но пока у нас не получается федеральные налоги оптимизировать.

— Каким образом вы хотите это сделать?

— Гендиректор нашего химкомбината господин Лапидевский-Гаврилов очень хорошо относится к Оленьке — ну, к моей телке. Вот Лапидевский-Гаврилов и выдал нам доверенность от химкомбината на проведение энергозачетов. А Оленька у Фотепьянова как раз и пытается провести энергозачет, а заодно сбить цену за уже поставленный ранее туз, чтобы оптимизировать федеральные налоги…

Тут Живчик окончательно запутался и потому заорал:

— Сука! Что ты мне мозги (ударение на “о”) компостируешь?! Надо было тебя сразу пристрелить, все равно толку нет никакого! Я тебя спрашиваю, как мне Фортепьянова за жопу взять, а ты мне муть какую-то гонишь. Говори в последний раз — может твоя телка выдернуть Фортепьянова из Тузпрома? Мне надо этого выродка вычислить и кокнуть! У меня терпение кончилось! — Живчик снял пистолет с предохранителя.

Тут Венедикт Васильевич по-настоящему пришел в ужас. Все, что он попытался объяснить этому парчевому питекантропу, тот все равно никогда не поймет! Живчик спрашивает его о том—о сем, а на самом деле хочет поймать его на слове, вообще не понимая, о чем идет речь. Да и где ему?! Все трудности энерго- и взаимозачетного бизнеса Венедикт Васильевич и сам еще прочувствовал весьма смутно, и пока что они вместе с Оленькой пытались и пытаются справиться с ними, в сущности, напротырку, то есть самым упрощенным образом — со всеми этими немыслимыми сложностями, связанными не только с налаживанием прекрасных отношений с руководством Тузпрома, то есть с господином Фортепьяновым и его людьми, но и с предварительной договоренностью с недоимщиком, то есть с Новокостромским химкомбинатом в лице латексного короля господина Лапидевского-Гаврилова, а еще и с уполномоченными по проведению энергозачетов банками, и с открытием специальных зачетных счетов, и с разрешениями налоговых органов на проведение этих зачетных проводок, и с дальнейшими тонкими вексельными манипуляциями, именно благодаря которым и непосредственному владельцу долгов, то есть Лапидевскому-Гаврилову, а также господину Фортепьянову и им, посредникам, достанется в осадке черный нал — ведь только ради этого черного нала, собственно, и развели весь этот зачетный сыр-бор! Но только в случае удачного проведения всех этих операций они смогут, в конце концов, этот черный нал получить и разделить между собой. А этот тупой уголовник в парчовом халате, этот ублюдок с идиотской кличкой “Живчик”, хочет решить сложные проблемы бизнеса еще более простым, чем они с Оленькой, способом — он хочет просто замочить Основного Диспетчера Тузпрома.

— Вычислить Фортепьянова можно. Но выдернуть его будет потруднее. Долго объяснять почему… — начал Венедикт Васильевич.

— Тебе торопиться некуда. Так что валяй, — велел Живчик.

— Ты себе голову только заполощешь.

— Ты за свою голову сейчас беспокойся, — посоветовал Живчик. — Так что давай — вперед и с песней.

— Что ж слушай, раз тебе охота. Ты разумеется, знаешь, что такое НОшки.

— Понятия не имею, — удивился законник.

— НОшки это налоговые освобождения, которые имеются у наших бывших оборонных заводов.

— Почему бывших?

— Потому что врагов теперь у нас больше нет, одни друзья остались…

— Лажу не гони! — предупредил Живчик.

Но у Пыльцова другого пути спастись не было — он решил заговорить, заболтать Живчика, отвести его настырное, перепрыгыивающее из света во мрак сознание от темы Тузпрома. Похоже, бандит зациклился на том, чтобы немедленно кокнуть Фортепьянова, а из-за невозможности убрать Основного Диспетчера ему может попасться под кровавую руку любой случайный человек. Поэтому Венедикт Васильевич продолжил в том же духе:

— Кроме дышащих на ладан оборонных предприятий все еще существуют — в муках и позоре! — обычные гражданские заводы и фабрики, которые должны платить налоги. Но платить они не хотят и не могут. Гражданские предприятия поставляют свою продукцию различным оборонным заводам или “почтовым ящикам”, а те вместо денег расплачиваются с ними НОшками, которыми те в свою очередь расплачиваются с налоговиками. Например, наш Новокостромской химкомбинат поставляет Барнаульскому заводу бронетранспортеров покрышки для этих самых бронетраспортеров и тем самым якобы платит налоги.