Олег Шубинский на каждый день - [3]

Через пару часов ходьбы проводник сказал, что надо остановиться на отдых, а сам пошел в лес оправиться. Через полчаса стало ясно, что он не вернется, или вернется не один. Командир догадался, что, скорее всего, батальон оказался в ловушке. Он приказал срочно бежать в обратную сторону. Солдаты, неуклюже топая, ринулись назад по просеке. Но они добежали до ближайшего изгиба дороги и остановились. На них смотрели дула станковых пулеметов. С казенной части эти пулеметы держали финны, лица которых навряд ли можно было бы назвать дружелюбными.

Оказывать сопротивление было бесполезно. У наших было мало патронов, а лес ощетинился сотнями карабинов в руках финнов, которые, по слухам, не мазали. Финны отличались любовью к спорту, и, несмотря на то, что тогда биатлон не был олимпийским видом, им не составляло большого труда положить одним залпом весь батальон.

Финны отобрали у советских оружие и построили их в одну шеренгу. Сказали, что хотят разделить военнопленных на привилегированный барак и обычный. Поэтому они приказали выйти из строя офицерам и коммунистам. Дед прошипел: «Всем стоять!» Опять интуиция, и опять мужики поверили. Позже выяснилось, что коммунистов и офицеров финны расстреливали на месте. Хозяева площадки обшмонали всех военнопленных в поисках командирских документов. После пытались колоть солдат, но те не кололись.

Не знаю, почему никто не попал в привилегированный барак (читай на небеса), но думаю, что в этом была неоспоримая заслуга политруководства в исполнении моего дедушки. Вообще, где бы ни был мой дед, он пользовался большим уважением окружающих. В частности, в финском лагере для военнопленных.

Там пленных солдат гоняли на физически тяжелую работу. Норма выработки была хоть и высокой, но вполне выполнимой. Но того, кто ее не выполнял, расстреливали. Дед мой был не атлетического телосложения, он с трудом справлялся. В какой-то момент он просто заболел так, что с трудом мог дойти из барака до сортира. Русские мужики перетерли ситуацию, и пошли к лагерному начальству. Предложили следующее: они выполняют за деда норму, а он по вечерам учит их бухгалтерии. Уроки были необходимы, чтобы не показать, что Абрам Соломонович духовный лидер барака, так как финны считали это зачатком коммуны, и расстреливали главу общака.

Потом эти уроки сыграли хорошую службу ученикам. В разрушенной стране не хватало не только мужчин, но и специалистов. Некоторые заводили по две семьи, а дедовых учеников избирали в председатели колхозов, потому, что они умели вести бухгалтерию и разговаривать по-научно-коммунистически с упырями из райкома. Надо отметить, что и учитель остался не в накладе, кроме того, что не остался в холодной финской земле. В голодные пятидесятые годы на дедовом семейном столе то и дело появлялись то трехлитровая банка меда из далекой сибирской пасеки, а то и огромный, по бабушкиным представлениям, копченый окорок из украинской полуголодной(!) деревни.

В заключении я скажу, что мой дед не был стандартным коммунистом, и не был евреем, соблюдающим все заповеди. Но во всем остальном он был человеком, каким должен быть еврей, и гражданином, каким должен бы быть коммунист.

Пища богов – мелодрама в четырех действиях

Действие первое – Дон Кихот Краснопресненский

В 1969 году мой отец, восходящая звезда советской экономики во втором полутяжелом весе, попытался в одиночку научить Госплан не строить Потемкинские деревни.

Конечно, вменяемые люди его загрызли. Папу, физически здорового, спортивно закаленного, мужчину свалили два обширных инфаркта, Он даже в клинической смерти побывал. Мама была начеку, забила тревогу, и врачи вернули его с того света.

Действие второе – Маресьев – инвалид второй группы и Летучий Голландец.

Несколько лет после своей временной смерти отец не мог толком работать. Он останавливался, задыхаясь, каждые сто метров пути на службу, не мог сосредоточиться, сильно уставал, даже, после несложного задания.

Вообще врачи дали ему лет пять прожить, и уверили маму, что он никогда не вернется и к половине прежней работоспособности. Все вело к тому, что папе дали вторую группу инвалидности без права на работу.

Папина пенсия приносила в семью 50 рублей в месяц, и мамина ставка младшего научного сотрудника в Институте Железнодорожной Гигиены оплачивалась 120 рублями.

Мама любила ездить в командировки. Во-первых, суточные были существенным подспорьем семейному бюджету. А во-вторых, я в отдельном рассказе опишу другие причины.

Чтобы вы правильно поняли 200 рублей на четверых человек в 70е годы, это было довольно мало. Конечно, нам помогали. Например, моя бабушка Стефанья Яновна, мамина мама, после папиных инфарктов каждый день вставала в 4 утра и ехала на электричке в какое-то село, покупать свежие яйца для папы. Как сказал врач, должны были зарубцеваться разрывы сердечной мышцы.

Действие третье – Пир

Один из последних дней маминой командировки. Кончилась наваренная и после замороженная снедь, которую мама приготовила, чтобы мы не испортили свои желудки едой всухомятку, пока она отсутствует.

Два птенца, я и моя старшая сестра, разевая клювики, пищат, что хотят позавтракать. Отец заглянул в холодильник, в кухонные шкафы, и не нашел ни чего убедительного. Тогда он достает литровую пирамидку молока (10 копеек) и нарезной белый батон высшего качества (25 копеек). Он торжественно декламирует: «Сегодня мы будем есть Пищу Богов».