Октябрьское вооруженное восстание в Петрограде - [82]

Уроки Парижской Коммуны во многих отношениях были основательно нами забыты. Потребовалась большая встряска — убийство ряда наших вождей, открытое выступление против нас белогвардейских банд, чтобы мы научились, наконец, быть суровыми и беспощадными.

После ликвидации красновского наступления начались споры и толки вокруг формирования нового правительства. Каша партия сформировала чисто большевистский кабинет, но не возражала против вступления в него определенного количества левых эсеров. Левые же эсеры выставили лозунг объединенного социалистического кабинета с привлечением в него правых «социалистических» партий. Вокруг этого вопроса возникла полемика, которая очень скоро перекинулась к нам в полки.

31 октября ранним утром я получил следующую записку от секретаря нашего большевистского коллектива запасного огнеметно-химического батальона тов. Соловьева:

«Тов. прапорщик

Вам необходимо бы быть сейчас в 9 час. утра на общем собрании, т. к. на вчерашнем собрание разбилось надвое и ни к чему не пришло, Возможно, пройдут резолюции оборонцев.

Секретарь Соловьев

31.X. 17 г.»

Я, конечно, сейчас же поспешил на собрание, где мне одному из первых было предоставлено слово. Я говорил довольно долго. Рассказал о перипетиях борьбы с Временным правительством, сообщил о сформировании рабоче-крестьянской власти и подробно остановился на разборе первых декретов Советского правительства о мире, земле и рабочем контроле. В заключение я остановился на тех трениях, которые возникли у нас за последнее время с левыми эсерами. Нам предлагают заключить блок с правыми социалистическими партиями и образовать единое социалистическое правительство. В принципе мы не возражаем против такого рода объединения, но вопрос в том, на какой платформе объединяться. Нам говорят, сперва объединимся, а потом поговорим о платформе. На это мы не согласны. Нас хотят просто столкнуть с того пути реформ, на который мы вступили. Мы говорим так — сперва установим платформу, а потом увидим, с кем мы можем объединиться. Наша платформа ясна. Мы уже приступили к осуществлению основных требований рабочего класса. От своей задачи мы ни за что не отступим. Как ни лестно нам заседать совместно с «почтенными» меньшевиками и эсерами, но для этого мы не поступимся интересами рабочего класса. Кто согласен с общим направлением нашей работы, милости просим работать вместе с нами. Кто не согласен — скатертью дорога. В этом случае ни о каком объединении, конечно, не может быть и речи.

Трудно передать тот энтузиазм, который охватил солдат, когда я закончил свою речь. Мой заключительный возглас: «Да здравствует власть рабочих и крестьян!» — был покрыт громовым «ура». Я не успел оглянуться, как очутился на воздухе, подхваченный десятками дюжих солдатских рук. Больше никто не выступал на этом собрании, и резолюция, приветствующая образование новой рабоче-крестьянской власти, была единогласно принята всеми присутствующими. Этим огнеметно-химический батальон еще раз подтвердил свою политическую сознательность. Приняв активное участие в октябрьском перевороте, он и в дальнейшем проявил себя стойким и надежным защитником Советской власти.

Несколько иная картина наблюдалась, к сожалению, в запасном гвардии Гренадерском полку. Как я уже говорил, комитет этой части состоял почти сплошь из левых эсеров. И тут-то ненадежность этих «друзей» сказалась в своей полной мере. Они определенно гнули свою линию, причем доходили до того, что не гнушались даже прибегать к довольно-таки некрасивым средствам.

Прежде всего это выявилось как раз в тот же самый день, когда происходило только что описанное мною собрание в запасном огнеметно-химическом батальоне. Ранним утром, когда я собрался уже идти на это собрание, я случайно узнал, что как раз на это же самое время тов. Федоров созывает собрание полкового комитета. До сих пор я неизменно присутствовал на всех заседаниях комитета, и, таким образом, это было первое собрание, которое мне приходилось пропустить.

— Почему вы собираете комитет? — обратился я с вопросом к тов. Федорову.

— Да видите ли, есть целый ряд неотложных хозяйственных вопросов, — ответил он мне.

— А не лучше ли отложить собрание до моего возвращения. Мне бы не хотелось пропускать его.

— Нет, — уверил меня тов. Федоров, — вы можете вполне не присутствовать на этом собрании. Обсуждаться будут исключительно хозяйственные вопросы. Отправляйтесь себе спокойно в огнеметно-химический батальон.

Однако, когда я вернулся обратно в полк и взглянул в протокол заседания комитета, я буквально схватился за голову. На первом месте протокола стояла резолюция, принятая комитетом полка по вопросу о текущем моменте. Резолюция эта носила определенно эсеровский характер. В ней выявлялось недовольство по поводу образования правительства «одной партии» и высказывалось мнение, что спасти страну может только правительство, составленное из представителей всех социалистических партий. Вне себя я бросился к тов. Федорову и потребовал от него объяснений, что все это значит. Он вначале смутился, но потом объяснил мне, что вопрос выплыл совершенно «случайно», резолюция же эта является продуманным решением полкового комитета. Конечно, он наглым образом врал, но что я мог с ним поделать.