Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история - [96]

Уже в то время академический год был поделен на три триместра. В Кембридже, как и во всех европейских университетах Средневековья, прослушивался элементарный курс из семи artes liberalis (свободных искусств), которые также называли бесхлебными: грамматика, логика и риторика (trivium), за которым следовали арифметика, музыка, астрономия и геометрия (quadrivium), а в завершение – три философские дисциплины: метафизика, этика и натурфилософия. Тот, кто после семи лет обучения выдерживал все экзамены, становился магистром искусств и получал право на преподавание. Тем же, кто хотел сделать карьеру при дворе или в Церкви, стать доктором юриспруденции, медицины или теологии, предстояло продержаться еще десять лет. Итого – семнадцать лет учебы без каких бы то ни было именных стипендий.

У выпускников Оксбриджа еще в те времена были хорошие шансы получить работу. Во всяком случае после эпидемии чумы 1348–1349 годов, которая унесла треть населения Англии, потребность в образованных священнослужителях, управляющих, юристах, врачах возросла.

К 1370 году в Кембридже было восемь колледжей и почти две дюжины общежитий. Всего в университете было около семисот членов – меньше, чем в настоящее время в одном Куинс-колледже. Только в xv столетии бедный родственник Оксфорда сравнялся с ним если не по значимости, то хотя бы по размерам.

Из сохранившихся студенческих записей мы знаем, как учились кембриджские воспитанники: за изучением Аристотеля следовало штудирование трудов оксфордских ученых. Между тем оба университета в отличие от Парижа, к примеру, выделялись в Средние века традиционной склонностью к экспериментальной натурфилософии, к математической и символической логике, ярко вспыхнувшей как в теологических тонкостях Дунса Скота, так и в скептицизме Оккама.

До основания в Европе университетов центрами науки выступали монастыри и церковные школы. Там собирались рукописи, Священные Писания и другие документы, а также редкие в почти сплошь безграмотном обществе ученые мужи. Точно так же и в Кембридже монастыри появились раньше колледжей. В их среде возникли и новые орденские филиалы. С появлением университета число монахов выросло, монашество выступало теперь существенным стабилизирующим элементом академического сообщества. Многие из первых студентов (и не только с теологического факультета) были клириками или впоследствии становились ими. Язык Церкви – латынь – являлся и универсальным наречием для ученых Болоньи, Саламанки и Кембриджа. Именно здесь, как ни в каком другом месте, остро соперничали между собой за главные кафедры францисканцы и доминиканцы. Это неизбежно порождало потребность в более свободном дискурсе, в том числе направленном против традиционной церковной доктрины.

Кембридж стал также высшей школой еретиков. Самой формой обучения здесь клирики создали инструмент «деклерикализации науки» (Курт Флаш). К концу xiv века примерно три четверти всех кембриджских теологов принадлежали к тому или иному ордену, среди мирян же юристов было в четыре раза больше, чем теологов. Самым малочисленным был медицинский факультет.

Колледжи в Средние века обеспечивали и средство спасения души, в них были часовни, воздвигнутые по обету (chantries), где читались мессы во спасение душ основателей. Основание колледжа рассматривалось как религиозный акт, подобно основанию монастыря или жертвованию иконы. Первые основатели кембриджских колледжей отнюдь не были людьми Церкви. Среди них есть короли и их жены, дамы высшего света, такие как Элизабет де Клер и графиня Пемброк, государственные служащие, торговцы, а вот епископов относительно немного. Необычные крестные были у Корпус-Кристи-колледжа, единственного колледжа в Кембридже (и Оксфорде), основанного двумя городскими гильдиями в 1352 году и едва не уничтоженного спустя тридцать лет самими же горожанами.

Трения между town и gown для средневековых университетов не являлись чем-то особенным. Еще в 1231 году Генрих III от имени школяров жаловался бургомистру Кембриджа на непомерную плату за квартиры. Горожане же, в свою очередь, были недовольны обширными правами университетов: от контроля за продажей спиртного до собственной судебной власти – привилегии, которыми все английские монархи начиная с xiii века при вступлении на трон дарили оба университета – формально вплоть до королевы Елизаветы II. Много ярости выплеснулось, когда в 1381 году Кембридж охватило крестьянское восстание. Чернь под предводительством бургомистра громила студенческие квартиры, колледжи, добралась и до сейфа университета в церкви Св. Девы Марии. Университетские акты были уничтожены, документы и книги сожжены на рыночной площади: «Долой обучение клириков, прочь отсюда!»

За бесчинства 1381 года город дорого заплатил. Король только усилил положение университета. Отныне университет осуществлял контроль мер, весов и цен на продукты повсюду в Кембридже. Он контролировал даже свободное времяпрепровождение, футбольные соревнования и театральные постановки, петушиные бои и охоту на медведей. Только по закону парламента от 1856 года университет потерял право инспектировать рынки и ярмарки, лицензировать разлив пива и отправлять собственное правосудие. Но древнее право оберегать своих студентов от опасных искушений сохранялось до 1894 года: право ареста проституток и лицензирования театральных представлений. До 1974 года в городском совете было четыре представителя университета. Лишь в начале xxi века правительству Блэра удалось лишить Кембриджский университет последней привилегии, восходящей к Хартии Ричарда II (1382): права выдавать лицензии на торговлю вином.