Оксфорд и Кембридж. Непреходящая история - [106]

Ким Филби и его друзья – не единственные шпионы, вышедшие из Кембриджа. В круг «апостолов» вступала в основном литературная интеллигенция, но и в Кавендишской лаборатории сидел свой крот: Петр Капица, протеже и сотрудник Эрнеста Резерфорда. Капица передавал результаты ядерных исследований в Москву, что стало основой советской программы по созданию атомной бомбы. Был еще Джордж Блейк – не «апостол», не светский лев и не секс-символ, а обыкновенный выпускник Даунинг-колледжа. И все же Блейк в период холодной войны не только выдал множество западных агентов, но и провалил операцию «Золото», англо-американский план по строительству тоннеля под демаркационной линией в Берлине для прослушивания телефонной сети Советской армии. Этот тоннель стал темой берлинского романа Иена Макьюэна «Невинный» (1990).

Кремлевские шпионы, эти в высшей степени популярные фигуры кембриджского фольклора, стали героями книг, театральных постановок и фильмов и навсегда запечатлелись в национальном самосознании. Когда в 1983 году скончался Энтони Блант, в газете The Times ему был посвящен некролог на три колонки, как государственному деятелю. Похожая ситуация сложилась и с Кимом Филби, чьи личные вещи расхватали на аукционе Sotheby’s в 1994 году, словно реликвии поп-звезды.

Самые верные шпионы СССР были родом из Кембриджа, а лучшие шпионские романы писались оксфордцами: Грэмом Грином, который первое издание своих книг посвятил Киму Филби (и сам три года отработал в MI6), и Джоном Ле Карре, который студентом работал на Секретную службу и следил за коллегами, которые придерживались левых убеждений. Его меланхолический герой Смайли как никто другой воплощает характерный для кембриджских шпионов конфликт лояльности.

В Корпус-Кристи-колледже, бывшем колледже писателя, висит портрет драматурга Кристофера Марлоу 1585 года. Этот соперник Шекспира, виртуозно владевший искусством драмы и обмана, еще студентом снискал славу атеиста и гомосексуалиста, работающего на тайные службы. Поговаривали, будто его завербовал государственный совет Елизаветы I, чтобы он шпионил в колледже за католиками, которые ездили из Кембриджа в английский иезуитский колледж в Реймсе, представлявший собой образовательный центр для католических священников и потенциальных врагов государства. Не исключено, что до своей ранней насильственной смерти в таверне поэт был двойным агентом. Но было это убийством или операцией прикрытия?

Марлоу был не единственным предшественником кембриджских шпионов. Его современник Джон Ди – выпускник Сент-Джонс-колледжа, математик, географ, алхимик и каббалист, один из самых блестящих ученых своей эпохи – так вот, этот доктор Ди был не только астрологом Елизаветы I, но и выполнял дипломатические поручения на континенте. Свои шифрованные письма он подписывал кодом 007. Как ни странно, Джеймс Бонд, супершпион из произведений Иена Флеминга, тоже учился в Кембридже.

Байрон с медведем, Набоков в воротах: литературный Кембридж

Не знаю, поедет ли кто-нибудь и когда-нибудь в Кембридж, чтобы отыскать следы шипов, оставленные моими футбольными бутсами в черной грязи перед пустыми воротами, или последовать за тенью моей шапочки через внутренний двор к лестнице моего тьютора. Но знаю, что, проходя между почтенными стенами, я думал о Мильтоне, Марвелле и Марлоу с чем-то большим, чем трепет туриста.

Владимир Набоков. «Память, говори!» (1966)

В Даунинг-колледже был кот по имени Пиквик. Кошку в Сидни-Сассекс-колледже звали Стелла, в память о любовных стихах сэра Филипа Сидни к Стелле (1591). В Пемброк-колледже мне навстречу вышла Томасина, мурлыкающий памятник Томасу Грею, который жил там в xviii веке и написал душераздирающую оду своей кошке, утонувшей в вазе с золотыми рыбками. Преемница Томасины тоже носит литературное имя: это четвероногое зовется Кит – сокращение от Кристофера Смарта, непримиримейшего соперника Грея, закончившего свои дни в доме для умалишенных, не оставив нас, однако, без гимна своему коту Джеффри, столь поэтичного, что даже нынешний ректор Пемброк-колледжа зовет этим именем своего бирманского кота кофейной масти.

В Кембридже кошачьи следы ведут нас прямиком к литературе. Она вездесуща: от мильтоновской шелковицы до байроновского пруда, в витринах с рукописями библиотеки Тринити-колледжа и в чайных ритуалах на природе во фруктовом саду Руперта Брука в Гранчестере. Рекламный слоган кембриджского книжного магазина Deighton Bell 1951 года дает классическую формулировку: «Кембриджский поэт дня сегодняшнего в целом таков, каким будет типичный оксфордский литератор завтрашнего дня».

Елизаветинские поэты Эдмунд Спенсер и Кристофер Марлоу, три великих романтика английской литературы – Вордсворт, Кольридж и Байрон, популярные викторианские писатели Эдвард Бульвер-Литтон и Альфред Теннисон, нобелевские лауреаты Бертран Рассел и Патрик Уайт, современные авторы бестселлеров Дуглас Адамс, Роберт Харрис, Ник Хорнби, Салман Рушди, Зэди Смит – все они учились в Кембридже. Здесь, а не в Лондоне, следует искать корни «Блумсбери». Даже самая трагическая в литературе история любви xx века началась в Кембридже, где в 1956 году встретились на вечеринке Тед Хьюз и Сильвия Плат.