Окружное шоссе - [24]

- Нам не сюда, - сказал председатель. - Нам с другой стороны.

Они обошли дом и, перешагивая через разбитые деревянные ящики, валявшиеся повсюду, приблизились к обитой железом двери, которую пересекал по диагонали массивный железный брус.

- Закрыто, - констатировал Зенич.

- Это для виду, - успокоил председатель. - И для продавщицыного спокойствия, чтоб дед не сбежал. Он изнутри дверь открыть никак не может.

- Ну, а замок?

- Днем это бутафория, - пояснил Марыганов. И добавил весело: - Кому надо, тот знает. - Он открыл замок, выдернул нижний конец бруса из паза, отвел брус в сторону, распахнул дверь и пригласил: - Прошу!

Они вошли и попали в затхло-темный мир. Прямоугольник двери был единственным источником света в помещении, служившим, по-видимому, складом.

- Где же ваш дед? - спросил капитан.

- Здесь, - ответил председатель. - Никуда не делся.

В дальнем углу кто-то зашевелился, и сиплый голос спросил:

- Тебе чего, Ермолаич, бутылку?

- Брось свои шутки, дед, - мрачно сказал председатель. - А ну выдь-ка, дело есть.

В углу ещё долго кряхтели, потом, осторожно ступая, из темноты возник и приблизился ветхий безбородый старичок лет восьмидесяти, в фуфайке, в валенках, но без шапки.

- Ружье где? - пугнул его председатель. - Почему без ружья?

- Есть ружье, - сказал дед. - Есть. Возьму, если потребуется. Что-то тебя, сынок, не признаю, - сказал он Зеничу. - Ты наш, степновский?

- Я из милиции, дедушка, - сказал капитан. - Я к вам по делу.

- Зачем из милиции? - не понял дед. - Службу несем исправно. Никогда ничего не пропадало.

- Товарищ тебя, дед, не проверять приехал, - объяснил председатель. - Он тебя кое о чем порасспросить хочет.

- Пусть спрашивает, - разрешил сторож.

- Спрашивайте, пока он в настроении, - шепнул председатель Зеничу. Старик крутой. Сдвинется винтик - слова из него не вытяните.

- Вы сегодня ночью дежурили? - спросил капитан.

- Дежурил. Я, сынок, всегда по ночам дежурю.

- Где вы находитесь ночью?

- В магазине. У двери ящик пристрою и сижу до утра.

- Можно взглянуть?

- Чего ж нельзя? Можно.

Дед отошел к стене, нашарил и распахнул дверь в магазин. Капитан с председателем шли следом.

Из двух больших окон магазина отлично просматривались и посадка, и дорога, и то место, где стоял вертолет.

- Ух ты, ветрогон! - увидев его, сказал дед.

- Не ветрогон, а вертолет, - поправил председатель.

- Ну, вертолет. Твой, сынок, ветрогон?

- Мой, дедушка, - сказал Зенич.

- Да ты, я вижу, большой начальник! - удивился дед. - Ты давай спрашивай, я тебе все расскажу.

- Вы всю ночь здесь сидите?

- Дежурю, - уточнил дед.

- Дежурите. Если кто под окнами ходит, видите?

- Вижу. Только редко кто теперь ходит. В такую пвгоду по домам все больше сидят. А если и ходят куда, так это к нам, в магазин.

- По ночам улица освещается?

- Освещается, - сказал председатель.

- Когда освещается, когда нет, - уточнил дед. - На столбе, что у магазина, лампочка не всегда горит.

- Вчера горела?

- Горела.

- И вы видите все, что происходит на улице?

- Все! - с гордостью сказал дед.

- Он у нас на спор пять пустых консервных банок с пятидесяти метров из дробовика сшибает, - вставил председатель. - Все с первого выстрела. Есть такие, которые не верят.

Так потом им это дорого обходится.

"Лихой дед", - подумал Зенич.

- Значит, автобусы, которые проходят по шоссе, видите? - спросил он.

- Если останавливаются, вижу.

- Сегодня ночью останавливался?

- Было.

- Приехал кто-нибудь?

- Учительша наша. А с ней мужчина. Представительный такой, в светлое одетый. Он её под ручку держал. До дому проводил да там, видать, и остался. А чего? - отреагировал дед на предостерегающий жест председателя. - Девка интересная, молодая, да одинокая к тому ж. Мне б годков тридцать скостить...

"Их уже пятеро, - отметил капитан. - Пятеро из шести, чье отсутствие на месте аварии объяснено. Только вот пусть мне кто-нибудь скажет, хорошо это или нет".

- Домой, говорите? - переспросил он. - А где дом-то?

- Да вон он, - показал дед в окно.

ШЕСТНАДЦАТЬ ЧАСОВ ПЯТЬДЕСЯТ СЕМЬ МИНУТ

Председатель сельсовета довел капитана до самого дома.

- Спасибо, - поблагодарил Зенич. - Теперь я найду сам.

- Хорошо, - сухо сказал председатель. - - Если что, так я в сельсовете. Повернулся и ушел не оглядываясь.

"Странно и страшно вот так лезть в чужую жизнь, - думал капитан, пересекая дворик. - Нас волнует, все ли у неё в порядке, а ей, может, вовсе не надо, чтобы кто-нибудь об этом беспокоился. Я её никогда не видел и даже не знаю, как она выглядит, и вообще ничего о ней не знаю. Но это даже лучше, потому что, когда знаешь о человеке многое, всегда труднее обосновать моральную сторону подобного визита. Нам далеко не все равно, что будет в доме после того, как в нем уже не будет нас. Даже если пришли мы с архиблагородными целями.

Да, гостей здесь не ждут и им не обрадуются".

Он коротко и сильно постучал. Потом постучал ещё раз.

Вышла женщина лет двадцати пяти. Стояла за стеклянной дверью, но не открывала и смотрела на Зенича.

"Действительно красивая и действительно блондинка, - отметил капитан. Никогда бы не подумал, что в этой глуши могут отыскаться такие хорошенькие учительницы".