Оковы страсти - [40]

— Перестаньте притворяться. — Линда не могла больше сдерживаться. — Уходите отсюда и поскорей.

Он посмотрел на нее. Знакомый ей огонь засверкал в его глазах.

— Успокойтесь. Вы разбудите ребенка.

Он повернулся и с оскорбительной легкостью и равнодушием направился к двери, задержавшись по дороге, чтобы подобрать рисунок Томми. Затем вышел, беззвучно, но плотно прикрыв за собой дверь.

Она мысленно послала ему вслед тысячу проклятий.

Томми беспокойно заворочался в постели.

— Папа, — позвал он печальным сонным голосом.

О Боже, подумала Линда, неужели Фрэнк снова приснился ему, и он все заново переживает? Или, может, он хочет, чтобы Грэг остался с ним и не уходил? Мысли терзали ей душу.

Слезы душили ее. Она встала на колени около кровати и погладила рукой наморщившийся лоб сына. Затем нежно поворошила его мягкие волосы.

— Прости меня, — шептала она сквозь слезы, проклиная себя за то, что позволила Грэгу Хьюстону войти в их жизнь.

Ее разбудил стук в дверь. Она села и отбросила волосы с лица. Посмотрев на светящийся циферблат часов у кровати, она увидела, что было уже за полночь.

Линда знала, что это мог быть только Грэг. Она встала, схватила халат и, ругаясь сквозь зубы, с трудом напялила его на себя.

Что еще нужно этому человеку? Разве он не знает, что разбудит Томми, если будет продолжать стучать в дверь? Она споткнулась о Бозо, снова выругалась и направилась к двери.

В дверном проеме стоял Грэг, засунув руки в карманы и воинственно глядя на нее.

Она плотнее запахнула свой белый с голубой отделкой халат. Под ним была надета скромная бледно-голубая пижама.

— Что вам еще нужно? — усталость и отвращение сквозили в ее голосе.

— Вас, — сказал он. — Мне нужны вы. Пошли. Я хочу поговорить с вами.

Он взял ее за руку и попытался вывести из комнаты. Она вырвалась.

— Это может подождать.

— Нет, не может. — Он был очень сильным, и, если бы она стала сопротивляться, не обошлось бы без сцены. Он вынудил ее покинуть свое убежище и, не отпуская ее руки, сердито посмотрел на нее. — Пошли. Прогуляемся по пляжу. Мне сейчас трудно усидеть дома.

Грэг закрыл за ними дверь спальни, затем повел ее вниз по лестнице в полутемную гостиную. Света от фонарей в саду было достаточно, чтобы он мог безошибочно добраться до выхода, таща за собой, как на буксире, упирающуюся женщину.

Он распахнул дверь и остановился на пороге, потом не слишком вежливо притянул ее к себе.

Она затаила дыхание. Сейчас он был зол, и очень. Ей хотелось видеть выражение его лица, но было довольно темно. Его фигура черным силуэтом вырисовывалась на фоне подсвеченной зелени сада.

— Вам это не понравится, — сказал он жестко, — но нас сейчас могут видеть. Думаю, Бадави сейчас на балконе. Постарайтесь изобразить хоть какое-то удовольствие, черт подери.

— О, опять выступаем, мистер Хьюстон? — насмешливо спросила Линда.

Он привлек ее еще ближе к себе.

— Вы сейчас должны потянуть на Оскара своей игрой, миссис Хьюстон. Мне тоже придется притвориться, что вы — самая большая моя любовь.

Она вся напряглась в его руках, сердце ее заколотилось.

— Как же вас угораздило вляпаться во все это?

— Очень просто. — Он был так близок, что она могла ощущать его дыхание на своей щеке, на шее. — Сначала я встретил сумасшедшего мужчину. Потом сумасшедшую женщину. Добавьте сюда кота, и все станет ясно. Следующий бездомный кот, которого я встречу, так и останется бездомным. Больше никогда не буду Мистером Хороший Парень.

— Да, из вас вряд ли получится Святой Франциск Ассизский.

— Вряд ли я вообще тяну на святого.

— Догадываюсь, — с горечью сказала она.

Он окинул взглядом сад, взял ее за руку и вывел на патио. Как только на них упал мерцающий свет светильников, он сразу обнял ее за талию.

Она вздрогнула, но сдержала себя. Украдкой взглянув в ту сторону дома, где была комната гостя, она увидела на его балконе неясную тень. Должно быть, это действительно был Бадави.

Она повернулась к Грэгу с натянутой улыбкой.

— Так какое же важное дело заставило вас вытащить меня из постели среди ночи?

— Деньги. — Он ответил ей такой же фальшивой улыбкой.

— Мне следовало самой догадаться. А в чем дело? Разве Бадави не хочет подписывать с вами контракт? С таким-то чудесным семьянином, какого вы из себя корчите?

Он остановился под фонарем и с насмешливой почтительностью поцеловал ее в лоб.

— Злая дева, — пробормотал он.

— Не целуйте меня.

— А вы не дразните меня. И вообще. — Он снова поцеловал ее, на этот раз мягко и долго. Ей это послужило предупреждением. — Где вы достаете свои пижамы? — Он насмешливо приподнял бровь. — Уж, не у вестальских ли девственниц?

— Критиковать вы умеете, а сами-то — неужели вы так себе представляете вечерний костюм?

Она кивнула на его оранжевую майку, шорты и босые ноги.

Он улыбнулся и обнял ее. Она успела отвернуться, и его поцелуй достался ее волосам.

— Вот что меня привлекает в вас. Вы совершенно не стараетесь понравиться, — шепнул он ей в ухо.

Они дошли до конца сада. Далее лежала небольшая полоска пляжа, за которой начинался океан. Огромный и совершенно черный под темным небом, он простирался до горизонта. Мелкие волны едва плескались у берега, образуя бледную неровную линию.