Окончательный приговор - [32]

– Если не застрелит нас раньше…

– Согласно его психороботу, он человек не суетливый. Будем надеяться, что наши психологи не ошиблись. Но для нас это лучший вариант. Другого пути пока не видно.

– Потрясти бы кого‑то из начальства в ихнем ФСБ, тогда толк бы был ощутимым.

– Будет возможность, потрясем. И даже обязательно, поскольку нам предлагают работать на нелегальном положении, следовательно, без ограничений. Но без Майрбекова мы не сумеем даже узнать, кого следует трясти. Это еще одна причина для выхода на контакт с ним.

– В любом случае, никто напрямую его в высокий кабинет не вызывал и не приказывал заняться кровной местью. Он никого конкретно нам не назовет.

– Он назовет одного человека. И это будет кончиком нити. Потянем – и доберемся до конца. А если сидеть здесь и ждать, толку будет мало.

– С этим согласен. Дело за Вальтером. Ему бы что‑то сильнодействующее из укрепляющих препаратов. Может, женьшень или пантокрин. Я сам после ранения пантокрин принимал.

– Поищи. Может, что‑то подберешь. Только не бери бесполезные добавки. Как они там называются – БАД…

– Понятно. Нужно искать натуральное. Я слышал про какого‑то китайца, тот сам препараты готовит. Практически с того света людей возвращает – и сразу направляет в бой.

– Где его найти?

– У нас. В каком‑то реабилитационном центре. Поинтересуйся у полковника Переславцева. Он может сходить в медицинское управление.

– Ладно. Поинтересуюсь.

– Им это нужно не меньше, чем нам.

Чайник закипел. Корчагин выключил газовую плиту, чуть‑чуть подождал, когда прекратится кипение, и залил воду в заварочный чайник.

– Есть кто живой? – раздался из комнаты голос Вальтера.

– Почти все живы, – ответил я, направляясь в комнату. – Ждем, когда ты встанешь, чтобы отправиться в Грозный. Ты готов?

– Через пару минут, – сказал старший прапорщик.

ПОДПОЛКОВНИК РОЗОВ, СТАРШИЙ СЛЕДОВАТЕЛЬ ПО ОСОБО ВАЖНЫМ ДЕЛАМ СЛЕДСТВЕННОГО КОМИТЕТА ПРИ ВОЕННОЙ ПРОКУРАТУРЕ. ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОИСКА, СЛЕДЫ ПОЧТИ ВИДНЫ

События в Судиславле не давали мне покоя гораздо в большей степени, нежели сообщение осведомителя ФСБ, предоставленное для ознакомления подполковником Страховщиковым. Хотя, признаться честно, сообщение ФСБ все же тормозило мою деятельность из‑за некоторых сомнений. Но я предполагал помимо основного варианта, то есть того, что сообщение абсолютно соответствует истине, еще и другие варианты. Конечно, это могла быть и ловкая «подстава» со стороны ГРУ. Для организации подобных вещей ГРУ имеет хороших специалистов. Ловкость здесь определяется умением подать дезинформацию не напрямую, а через источники, которые не должны вызвать сомнения. Предположим, военная разведка как‑то определила информатора ФСБ, и через кого‑то неназойливо подсунула ему информацию, которая ушла по инстанции и добралась до Москвы. А потом попала в мои руки, заставив посомневаться в своем видении развития событий. Могло быть и другое – что в плену действительно содержатся какие‑то люди, но они не имеют отношения к моим подследственным, а путаница в фактах и недостоверность информации заставляет думать, что там находятся именно искомые спецназовцы. Все может случиться. Но лучше было бы, чтобы сообщение оказалось дезинформацией, иначе я потеряю все шансы стать победителем в этом громком деле. А мне стать победителем просто необходимо. Я уже почти привык к Москве, и служба здесь мне нравится гораздо больше, чем в Ростове-на-Дону. Здесь более ощутимая перспектива повышения. И события в Судиславле давали мне шанс доказать неправоту осведомителя и, следовательно, утвердить свой профессиональный статус. Причем доказательства появились бы в том случае, если у тех, у кого сломаны шейные позвонки, присутствовало бы одновременное растечение мозговой жидкости. И потому меня очень интересовали данные судебно-медицинской экспертизы.

Привычный к получению быстрого ответа на запрос, я с нетерпением ждал, когда что‑то придет из Судиславля, и перед обедом решил сам позвонить в следственный комитет в Судиславль. К моему удивлению, там сказали, что у них еще нет на руках результатов судебно-медицинской экспертизы и вообще ее сделают, скорее всего, только «на днях». Оперативностью работа провинциальных следственных органов обрадовать меня не могла. И вообще мне отвечали так лениво и сонно, так неуверенно, что я в возмущении спросил, не следует ли мне прямо сейчас звонить в приемную генеральному прокурору, чтобы он поторопил события. Это был, естественно, блеф, поскольку я работал не на том уровне, чтобы звонить в приемную генерального прокурора. Однако я рассчитывал, что блеф мой сработает. Не сработал. Мне так же лениво посоветовали позвонить. И согласились, что тогда, возможно, я и получу данные быстрее. Хотя бы к завтрашнему вечеру.

В возмущении я пошел не к генеральному прокурору, а в приемную руководителя следственного комитета при военной прокуратуре. Там в ответ на мое возмущение только плечами пожали. Мой вопрос и мои гипотетические предположения интуицией следака считать никто не пожелал.

– Вы что, Артур Юрьевич, с российской глубинкой ни разу не работали? Там всегда так долго раскачиваются. Пока проснутся, пока почешутся… Народ там такой. Ждите…