Окончательный диагноз - [18]
— Добро пожаловать, Джон. Садитесь вот сюда. Налейте себе кофе.
Тревор Людвиг, высокий скользкий тип с усами и коротко подстриженным седым ежиком, напоминавшим барсучью щетину, не сводил с Айзенменгера глаз. И лишь когда тот, налив себе кофе и заняв свое место, вполне умышленно встретился с ним глазами, тот опустил взгляд и, чтобы скрыть неловкость, спросил:
— Вы из судебно-медицинской экспертизы?
Голос у него был резкий и гнусавый.
— Нет, я больше там не работаю.
Шахин был невысокого роста и казался слишком хрупким, чтобы долго носить на носу свои очки в роговой оправе с толстыми стеклами. И словно для того, чтобы подтвердить это впечатление, он снял их и поинтересовался:
— Разве вы не были связаны с делом Экснер год тому назад?
Губы Айзенменгера передернулись.
— В каком-то смысле. Просто сейчас это не является моим основным местом работы.
Пиринджер расплылся в улыбке, которая, как подозревал Айзенменгер, была не только дежурной, но и бессмысленной.
— Я не сомневаюсь в том, что Джон — опытный гистопатолог, Амр. — Но почему-то это заявление оставило всех в убеждении, что это всего лишь аванс, который еще ждет своего подтверждения.
— Я всегда работал как гистопатолог. Это отражено в моем резюме, — лаконично пояснил Айзенменгер. — Гистопатология и судмедэкспертиза не являются взаимоисключающими дисциплинами, как вам, наверное, известно. — Он произнес это, обращаясь к Шахину, однако одновременно ему удалось заметить слабую улыбку, появившуюся на большом и довольно грубом лице Милроя. И никто больше не произнес ни слова о непреодолимых различиях между гистопатологией, то есть изучением образцов органов и тканей, изъятых по медицинским показаниям у живых людей, и судмедэкспертизой, имеющей дело с изучением уже умерших, особенно умерших при подозрительных обстоятельствах.
— Мы тут обсуждали расписание дежурств, — пояснила Алисон фон Герке.
Именно этого Айзенменгер и опасался. Он знал, что патологоанатомы, как правило, встречаются лишь для того, чтобы обсудить расписание дежурств, которое управляло их жизнями, а Западной Королевской больницы это, похоже, касалось в еще большей степени. Все подчинялось своему расписанию — гистологические исследования и цитологические анализы, вскрытия, срочные вызовы, ежедневное руководство (которым эффективно занимался доктор Пиринджер), педагогическая и научная деятельность. Айзенменгер чуть было не спросил, а не существует ли расписания расписаний, чтобы засвидетельствовать свое почтение Бертрану Расселу, но решил, что для подобной фривольности проработал на отделении еще слишком мало.
Через час Айзенменгер начал улавливать некоторые подводные течения, неизбежно существующие в таких отделениях; наиболее очевидными были военные действия, которые вел Милрой против всех; любые предложения он встречал возражениями, которые высказывались столь презрительным тоном, что вызывали у остальных не меньшую враждебность по отношению к нему самому. С особым пренебрежением он относился к Пиринджеру, каждое слово которого вызывало у него соответствующую реакцию: иногда он бубнил себе под нос что-то явно оскорбительное. Пиринджер относился к этому словесному артобстрелу с полным спокойствием, продолжая демонстрировать свое неколебимое обаяние. Айзенменгер поймал себя на том, что подобное присутствие духа вызывает у него восхищение и в то же время чем-то его тревожит. В самообладании Пиринджера было что-то противоестественное — оно могло быть вызвано или психическим заболеванием, или нездоровым подавлением собственных эмоций, а Айзенменгер по собственному опыту знал, что загнанный внутрь стресс приводит позднее к непредсказуемым реакциям.
После собрания, лучась улыбкой, к нему подошла фон Герке:
— Я понимаю, что вам все это показалось скучным, но подобные вещи надо решать. Ну, по крайней мере, вы со всеми познакомились. Я и не надеялась, что Адам успеет вернуться.
— Да нет, все нормально, — вежливо ответил Айзенменгер. — Поскольку мне предстоит провести здесь ближайшие три месяца, надо знать, кто, что и когда будет делать.
Алисон помрачнела.
— Три это как минимум, а может быть, и больше. Виктория все еще нездорова.
И снова это прозвучало полным диссонансом по отношению к его воспоминаниям. В медицинской школе Виктория производила впечатление жизнерадостного и бодрого человека, не подверженного стрессам.
— Был какой-то конкретный повод? — спросил он.
В эпоху повальных судебных разбирательств врачи стали новой мишенью адвокатов, вчинявших им иски о нанесении физического ущерба; Айзенменгер и сам пару раз оказывался в поле их зрения.
— Да нет. — Фон Герке удрученно покачала головой.
Кабинет Гомера был таким же маленьким, как и у остальных старших офицеров, однако царившая в нем чистота и отсутствие украшений делали его больше, так что некоторые посетители даже недоумевали, почему старший инспектор Гомер заслуживает большего пространства, чем суперинтендант. Все, что можно было убрать, было убрано в коробки, футляры или ящики картотек. Ручки и карандаши были расставлены в два стакана — ручки с колпачками отдельно, карандаши, отточенные до молекулярной остроты, — отдельно. Ровно в центре стола высилась одинокая стопка разлинованной бумаги. Единственной уступкой человечности являлась фотография на безупречно чистом подоконнике, на которой был изображен Гомер и старший констебль, поздравлявший его с захватом серийного насильника, что способствовало выработке позитивного отношения к правоохранительным органам. Какие-либо изображения членов семьи отсутствовали.
В анатомическом музее при лондонской медицинской школе святого Бенджамина обнаружено изуродованное тело молодой девушки (как вскоре выясняется, одной из студенток), картинно подвешенное к куполообразному потолку зала. Скоропалительные действия полиции приводят к аресту невиновного, который налагает на себя руки в тюремной камере. Между тем не замеченные официальным следствием факты выводят патологоанатома Джона Айзенменгера, адвоката Елену Флеминг и бывшего полицейского Боба Джонсона, предпринявших собственное независимое расследование дела, на иной круг подозреваемых, среди которых — сокурсники и преподаватели погибшей, а также куратор музея.
Новая книга детективного цикла английского писателя Кита Маккарти о патологоанатоме Джоне Айзенменгере и адвокате Елене Флеминг – следует за романами «Пир плоти», «Тихий сон смерти» и «Окончательный диагноз».Елена и Айзенменгер гостят в замке Вестерхэм, принадлежащем семейству Хикман – давним друзьям Елены. Неожиданно приходит известие о том, что в лесу на границе поместья обнаружен сгоревший автомобиль с трупом внутри. В ходе расследования инцидента открываются сенсационные факты, проливающие неожиданный свет на мрачные тайны владельцев Вестерхэма и на обстоятельства трагической гибели родителей самой Елены.
В новом остросюжетном романе английского писателя Кита Маккарти — продолжении завораживающего и жуткого бестселлера «Пир плоти» — читатель вновь встретится с патологоанатомом Джоном Айзенменгером, адвокатом Еленой Флеминг и полицейским инспектором Беверли Уортон. На этот раз им предстоит расследовать причины одной на редкость странной смерти: молодая девушка, бывшая сотрудница закрытой медицинской лаборатории, скончалась вследствие скоротечно развившегося ракового синдрома. В ходе расследования постепенно выясняется, что за этой и еще несколькими внезапными смертями врачей и ученых стоит могущественная фармацевтическая корпорация, которая не остановится ни перед чем, чтобы скрыть от непосвященных результаты секретного биотехнологического эксперимента.
Продолжение приключений Олеси Смирновой, главной героини предыдущего произведения «Приключения сестры милосердия». Что может скрываться в частной перинатальной клинике? С кем придется столкнуться Олесе в этот раз и кто такие «черные трансплантологи»? При создании обложки вдохновлялся изображением использованным в предыдущей публикации.
Доктор Кей Скарпетта, знаменитый судмедэксперт, когда-то подверглась нападению убийцы-психопата и едва не погибла. Убийца приговорен к смертной казни, и, кажется, все уже закончилось. Но это лишь видимость. Мрачные интриги, кровавые тайны, мучительные призраки прошлого не оставляют в покое ни Скарпетту, ни ее близких. Кто выйдет победителем в этой страшной игре — не известно никому…
Джон Мотрэм, цитолог из университета Ньюкасла, твердо убежден, что Черная Смерть была вызвана не бубонной чумой, а неизвестным вирусом. Он приходит в восторг, когда из университета в Оксфорде ему сообщают, что в подвалах аббатства Драйбург сохранились тела жертв времен Черной Смерти. Мотрэм считает это шансом доказать свою правоту. На раскопках, проникнув в тайную усыпальницу, Мотрэм теряет рассудок. Расследовать это дело направляют доктора Стивена Данбара, инспектора «Сай-Мед», опасаясь, что на свободу вырвется новый вирус-убийца.Детектив «Мутация» продолжает цикл медицинских триллеров всемирно известного шотландского писателя Кена Макклюра о расследованиях доктора Стивена Данбара из агентства «Sci-Med Inspectorate».
В Риме безжалостно убита юная американская теннисистка. Доктора Кей Скарпетту, прибывшую в Италию из США на симпозиум, посвященный проблемам судебной медицины, привлекают в качестве консультанта…Вернувшись на родину, Кей обнаруживает связь между этим преступлением и убийством мальчика, истерзанное тело которого найдено в болоте неподалеку от города. Вскоре к этим двум преступлениям добавляется третье — зверское убийство женщины в роскошном приморском особняке…Скарпетте и прежде приходилось иметь дело с серийными убийцами.Но ни разу еще загадка не была так близка — и так далека.Ведь не каждый маньяк выслеживает жертву по темным глухим закоулкам.
В медицинском центре Бостона молодая врач Сара Болдуин исповедует методы нетрадиционного лечения, широко используя на практике возможности восточной медицины. Между тем, во вверенном ей отделении начинают необъяснимо умирать роженицы, и сама Сара вынуждена бороться за свою жизнь...
Это похоже на эпидемию — от загадочной болезни гибнут дети и старики, молодые мужчины и цветущие женщины.Это похоже на кошмар — зараза расползается все дальше, и никакое лекарство не может ее остановить.Это похоже на заговор — эпицентр эпидемии находится там, где ей должны противостоять, — в больницах и клиниках...Кто создал смертельный вирус?Кто «выпустил его из пробирки»?И главное — чего добиваются неизвестные убийцы невинных людей и кто стоит за ними?
Впервые на русском языке публикуется мистический триллер «Убийственная тень», принадлежащий перу итальянского романиста Джорджо Фалетти – автора знаменитых бестселлеров «Я убиваю» и «Нарисованная смерть».Действие книги разворачивается в маленьком американском городке Флагстафф в штате Аризона. Калеб Келзо, владелец кемпинга, с трудом сводящий концы с концами, находит в лесной пещере старинный золотой сосуд, а вскоре его старый друг Джим Макензи, спустя десятилетие вернувшийся в родной город, находит труп самого Калеба с искаженным лицом и переломанными костями.Эта смерть кладет начало целой череде убийств, в расследование которых наряду с Джимом оказываются вовлечены его прежняя подруга Эйприл, его бывший одноклассник детектив Роберт Бодизен и его старый друг индеец Чарли Бигай.
Сборник новелл представляет ведущих современных мастеров криминального жанра в Италии – Джорджо Фалетти, Сандроне Дацьери, Андреа Камиллери, Карло Лукарелли и других. Девять произведений отобраны таким образом, чтобы наиболее полно раскрыть перед читателем все многообразие жанра – от классического детектива-расследования с реалистическими героями и ситуациями (К. Лукарелли, М. Карлотто, М. Фоис, С. Дацьери) до абсурдистской пародии, выдержанной в стилистике черного юмора (Н. Амманити и А. Мандзини), таинственной истории убийства с мистическими обертонами (Дж.
Выдержанная в стилистике черного юмора абсурдистская пародия о незадачливом пластическом хирурге, который во время операции в страхе быть арестованным за хранение наркотиков спрятал пакет с кокаином в грудь актрисы.
Самый верный путь к творческому бессмертию — это писать с точки зрения вечности. Именно с этой позиции пишет свою прозу Чингиз Айтматов, классик русской и киргизской литературы, лауреат престижнейших премий. В 1980 г. публикация романа «И дольше века длится день…» (тогда он вышел под названием «Буранный полустанок») произвела фурор среди читающей публики, а за Чингизом Айтматовым окончательно закрепилось звание «властителя дум». Автор знаменитых произведений, переведенных на десятки мировых языков повестей-притч «Белый пароход», «Прощай, Гульсары!», «Пегий пес, бегущий краем моря», он создал тогда новое произведение, которое сегодня, спустя десятилетия, звучит трагически актуально и которое стало мостом к следующим притчам Ч.