Около Царской семьи - [28]

– Пожалуйста. Выбирайте любое место на скамейках, пользуйтесь одеждой, а если хотите, вытопите печку, просушитесь.

После ихухода я последовал их совету: затопил печь, разделся и спокойно проспал до утра. Утром пошел к чехословакам. Они находились на станции, верстах в двух. Не знаю, к кому и куда обратиться. Вижу, сидят двое молодых людей. Я спросил их, от кого я могу получить разрешение на проезд в Екатеринбург. Они мне ответили, что в контору только что прошел заведующий, от которого зависит выдача проездных билетов. Я вошел в контору и обратился с просьбою выдать билет в Екатеринбург. Чех грубо крикнул:

– Какой еще тебе нужен билет? Уходи вон отсюда. Придешь после.

Я вышел и, обратясь к молодым людям, сказал, что чех билета не дает. Спросил их, что делают здесь они сами. Ответили, что сидят здесь уже третий день. Никуда не пускают, но ни в чем и не обвиняют, но почему-то задерживают. Я стал ожидать. Ждал целых два часа. Опять пошел в контору. Попросил выдать билет. Чех на этот раз уже спокойно спросил, куда мне надо. Я ответил, и он написал разрешение на проезд до Екатеринбурга, ничего больше не спрашивая. Предупредил, что поезд отойдет через полчаса. Стал ожидать поезда; прошло полчаса, а его все нет. Стоит на станции поезд с беженским эшелоном. Мне сказали, что он скоро отойдет. Я сел в него. В вагон меня не пустили, и я просидел всю ночь на площадке, по счастью, закрытой; ночью погода была холодная. На одной из станций я зашел в буфет 2 класса. Подсчитал остаток от десяти рублей и увидел, что денег у меня хватит только на суп. Спросил его. Принесли его в тарелке (не в мисочке, как другим) с небольшим кусочком хлеба. Заметив мой аппетит, мой сосед по столу уступил мне свой хлеб. Подавали, как обычно, другим-мельхиоровые ложки. Мне же, очевидно, принимая во внимание мой костюм и всю наружность, дали деревянную.

Глава 19

В Екатеринбурге

В Екатеринбург приехали утром, между 6 и 7 часами. С вокзала я прямо направился ктюрьме, где меня знали и где я мог рассчитывать на приветливую встречу. Я не ошибся в своих предположениях.

Идти пришлось через весь город, версты три. Дойдя до тюрьмы, я стал стучаться в ворота. В глазок посмотрел надзиратель.

– Господин Волков, вы ли это?

– Да, я.

– Вы к нам?

– Я хотел бы видеть начальника тюрьмы[75].

– Его еще нет на службе, но он скоро придет. Заходите в контору.

В контору я не пошел, но стал ожидать начальника тюрьмы на улице. Идет мимо надзиратель, дежуривший около нашей камеры. Он уже прошел мимо меня, но, оглянувшись, воскликнул:

– Господин Волков, это ведь вы?

– Да, я.

– Что с вами случилось? Господи, Господи, да ведь вас, слышно было, расстреляли.

– Как видите, покамест я еще жив.

Надзиратель звал меня к себе пить чай, говоря, что сейчас с рынка вернется его жена и поставит самовар. Заметив вдали подходившего начальника тюрьмы, я отказался. Когда начальник тюрьмы подошел (он был одет по форме), я назвал его по имени и отчеству. Посмотрев на меня, он сказал:

– Что вам угодно?

– Не узнаете меня?

Он вскричал:

– Господин Волков! – И бросился меня целовать. Вчера по вас мы панихиду отслужили.

Пошли мы в контору тюрьмы. Здесь все, кто меня знал, встретили приветливо и радостно. Начальник велел запрячь лошадь, и мы с ним поехали в город, так как надо было как-нибудь почище и поприличнее одеться. Пальто купить не удалось, купили дождевик. Купили также рубашку, чулки, сапоги и простую фуражку. Кальсон не нашли нигде. Их мне выдали из тюремного запаса. Не переодеваясь, я с начальником тюрьмы поехал по начальству. Не застали командующего войсками Голицына, но зато повидали губернатора[76].

Это был молодой еще человек, прежний адвокат. Одновременно со мною он сидел в тюрьме, откуда был выведен на расстрел. Когда стали ставить под ружейные дула, он, будучи небольшого роста, пригнулся и, крадучись сзади ряда установленных на расстрел, скрылся. Бегству помог еще густой туман. Надо было переплывать реку. Он разделся, связал в узел одежду и поплыл. Узел вывалился и утонул. Переплыв реку, он голым вошел в один из знакомых домов, где его одели и где он скрывался некоторое время. По уходе красных он смог вернуться в Екатеринбург, где жил ранее.

Губернатор пригласил меня к себе обедать. К ужину же я пообещал прийти к начальнику тюрьмы. После обеда я зашел в парикмахерскую, а оттуда – в баню. Номерные бани оказались все занятыми. Попросил дать номер, хотя бы на четверть часа. Наскоро, кое-как, помылся, переоделся, оставив в бане всю грязную одежду.

Еще за обедом губернатор уговорил меня прийти к нему поужинать.

– Я не хочу вас отпускать, – говорил он. – В нашем спасении от смерти – много общего, которое нас с вами сближает.

У губернатора, когда я пришел к нему, были гости. За хорошим ужином разговорились. Вкратце я рассказал историю своего спасения. Разошлись гости поздно ночью.

Уже в течение долгого времени мне не доводилось спать с такими удобствами и так сладко, как в эту ночь в губернаторском доме.

Утром, тотчас после чаю, я пошел к командующему войсками, которого вчера не застал дома. Служащие управления, видевшие меня вчера, до переодевания, сегодня меня не узнали. Генерал Голицын