Около Царской семьи - [2]

На первых же порах моей военной службы довелось мне оказаться свидетелем трагического исторического события, лишившего Россию Царя-Освободителя.

1 марта 1881 года я стоял во внешнем карауле у казарм Павловского полка, выходивших на Мойку, Марсово поле, Миллионную улицу и Аптекарский переулок. Именно со стороны последнего я и стоял на часах.

О возможности проезда здесь Государя Императора мне решительно ничего не было известно. Иначе я с еще большим вниманием стал бы наблюдать окружающую местность.

Внезапно, со стороны Екатерининского канала, ответвляющегося от Мойки как раз против казарм, раздался взрыв. Не знаю почему, но во мне он не возбудил тревоги. Все же, насколько мне позволило положение часового, я двинулся в сторону Екатерининского канала.

Несколько секунд спустя я услышал второй взрыв, уже наполнивший мою душу острой тревогой. Со своего поста я мог наблюдать теперь медленно расходившийся над Екатерининским каналом дым, мелькавшие среди него в замешательстве человеческие фигуры, крики и как будто шум погони.

А еще через несколько минут мимо меня проехали полицмейстерские сани с истекавшим кровью телом Императора Александра II[3]. Как сейчас помню, они следовали по Аптекарскому переулку, Миллионной улице к Зимнему дворцу. Окружающие исполняли последнюю волю уже терявшего сознание Царя, выраженную в словах его:

– Во дворец… Там умереть…

* * *

Некоторое время спустя пришлось мне по наряду, несмотря на то что я состоял еще в новобранцах, находиться в охранной цепи при печальной церемонии погребения Императора Александра II.

Стоял в этот день лютый мороз, доходивший до 20 градусов. Мы были в полной парадной форме, но до прибытия погребального кортежа стояли в шинелях. Когда же голова похоронной процессии открылась нам, по команде мы должны были снять шинели и остаться в одних мундирах с красными отворотами и в высоких своих исторических гренадерках.

Затем цепь была снята, и мы возвратились к себе в Павловские казармы. Но не успели мы кончить наш обед, как по тревоге нас снова вызвали на улицу. Мы выстроены были охранной цепью, при холодном оружии, вдоль Миллионной улицы, по которой ехал в открытых санях с двумя лейб-казаками на запятках новый Император Александр III вместе с Императрицей Марией Феодоровной[4], сопровождаемый немногочисленным конвоем. Он проследовал из Петропавловской крепости прямо по Неве и Миллионной улице дальше в Аничков дворец.

Ближайшие затем годы не оставили во мне ярких воспоминаний. За это время я несколько раз был назначаем во внешний караул в Аничков дворец, вместе со своей частью побывал в Москве на коронационных торжествах 1883 года. Служба шла своим порядком, дали мне командование взводом, состоял я положенное время в учебной команде.

Новые перспективы открылись для меня с образованием Сводно-Гвардейского батальона.

Существовавшая при Императоре Александре II сводная гвардейская рота была теперь преобразована, причем во главе батальона поставлен был сначала граф Стенбок, оставивший по себе светлую память, а затем полковник Гессе. В Сводно-гвардейский батальон был назначен и я, где и прослужил около двух с половиной лет. Здесь, в должности старшего унтер-офицера батальона, мне выпало на долю обучать военному строю наследника цесаревича Николая Александровича, впоследствии Императора Николая II[5].

Произошло это почти случайно. Обучать наследника военному строю была назначена первая рота, состоявшая преимущественно из преображенцев, шефом которым состоял цесаревич. Но, так как в роте этой оказался малоспособный фельдфебель, то в чужую роту назначили меня.

Учебные занятия происходили летом 1884 года в Петергофе. Наследник командовал первой полуротой, я второй, а полковник Гессе-всей ротой. Именно с этого времени стал я лично известен покойному Государю. Живо помню я, как интересовался нашими занятиями великий князь Георгий Александрович[6]. Но, отличаясь большой застенчивостью, он прятался в густых кустах, выглядывая оттуда и внимательно следя за военными упражнениями. Та же застенчивость отличала в то время будущего Императора. Бывало, скажет мне что-нибудь приветливое, ласковое, сейчас же сконфузится, заторопится уйти.

Известна всем страстная любовь Императора Александра III к рыбной ловле. С этим связаны у меня живые до сей поры воспоминания.

Возвращаясь под осень из Петергофа в Гатчину, Александр III с увлечением предавался любимому своему занятию. Он выезжал на рыбную ловлю на Гатчинское озеро обыкновенно после полуночи. В лодке, кроме Императора, находились матросы-гребцы и егерь. Позади шла еще лодка, в которой находились только одни матросы. Егерь светил факелом, а вооруженный острогой Император Александр III бил по привлеченной ярким светом всплывавшей рыбе. На эти рыбные ловли полковником Гессе наряжалась особая охрана, обычно в составе 20 человек. Команда эта всегда вверялась мне, причем я один имел право идти за лодкой по берегу, солдаты же, входившие в состав моей команды, обязаны были, не выпуская меня из виду, следовать за мною, скрываясь в кустах. С рыбной ловли Император возвращался очень поздно, иногда даже на рассвете.