Окольные пути любви - [8]

Зачем? Чего ради? Что заставило маму написать это письмо и раскрыть тайну, которую они с отцом так бережно хранили много лет? Кто ее настоящие родители? Почему они отказались от нее? Живы ли они еще или их давно нет на свете? И как теперь будут складываться ее отношения с Кейт?

Сестренка.

Мало-помалу водоворот мыслей замедлялся.

Конечно, можно было бы сделать вид, что ничего не случилось, что никакого письма нет, и идти дальше намеченным путем, но Лиза понимала — так не получится: загадка будет висеть за спиной невидимым грузом и рано или поздно ее придется решать. К тому же и мама никогда бы не написала этого письма, если бы не хотела… Что? Предупредить о чем-то? Указать на возможную скрытую пока опасность? Предостеречь? Если так, то дело двадцатишестилетней давности еще не закрыто.

Лиза перевернулась на другой бок. Прислушалась. Как это часто бывает, в будто бы полной тишине проступили звуки: шорох листьев за окном, писк залетевшего в комнату комара, тиканье часов.

Неужели же в доме не сохранилось никаких следов, никаких документов, писем, фотографий? И при чем здесь этот Эван Чалмерс? Кто он такой?

Пролежав без сна еще с полчаса, Лиза поднялась, накинула халат, сунула ноги в шлепки и, стараясь не шуметь, выскользнула из комнаты. Хотя после смерти матери прошел уже месяц, разбором бумаг они с Кейт еще не занимались, постоянно находя какую-то причину, чтобы отложить это дело на потом.

Откуда начать? Разумеется, дом она знала как свои пять пальцев. В детстве они с Кейт частенько играли в нем в прятки, забирались в самые потаенные его уголки, начиная от подвала и заканчивая чердаком. Особняку было более ста лет, а построил его в 1896 году Стив Макбейн, перебравшийся в здешние места как раз в то время, когда в окрестностях Мерфи-Лейка обнаружили серебро. В отличие от многих ему повезло — купленный участок принес немалую прибыль, и новоявленный богач решил первым делом пустить корни. Сначала он построил дом, тогда еще двухэтажный, потом женился на местной красавице, а уже затем приступил, как здесь говорили, к освоению территории. Прииски скоро иссякли, цены на серебро упали, и многие из тех, кому повезло меньше, чем Стиву Макбейну, покинули Мерфи-Лейк в поисках лучшей доли. Население городка резко сократилось, но перед Второй мировой войной у оставшихся вспыхнула новая надежда — власти заговорили о строительстве железной дороги, которой предстояло связать город с Сиэтлом. После войны сюда стали приезжать те, кого манили дикие ландшафты, свежий воздух, отличная рыбалка и невысокие цены. Последние, впрочем, вскоре поползли вверх. И дом Макбейнов тоже подрос, на целый этаж. В шестидесятые особняк подвергся реконструкции, в нем появилось газовое отопление, подвал переоборудовали под хозяйственные нужды, но укромных местечек хватало.

Впрочем, спускаться в подвал Лиза не собиралась — ее целью была угловая комнатка на третьем этаже, которую в семье называли архивом. Там оседали старые документы, счета, договора, фотографии, не нашедшие места в альбомах, газеты и журналы, потрепанные книги. За порядком в ней всегда следил отец, а девочки заглядывали туда редко, и в памяти Лизы она осталась пыльным складом со стеллажами, на которых стояли какие-то серые коробки с ярлычками.

Прежде чем подниматься на третий этаж, Лиза спустилась в кухню — все ключи хранились там. Прихватив связку, а заодно и соорудив бутерброд с ветчиной и сыром, она прокралась по лестнице, прислушалась — из комнаты Кейт не доносилось ни звука — и двинулась дальше. Попасть ключом в замочную скважину получилось только с третьей попытки. Петли, словно напоминая о том, что их давно не смазывали, противно скрипнули, но выключатель оказался именно там, где ему и следовало находиться, — слева от входа, на высоте головы.

Стеллажи, шкафы, ящики… Ни одного окна. На стенах с десяток картин, не удостоившихся чести украшать собой жилые помещения и безжалостно сосланных доживать век в этой богадельне ненужных и забытых вещей. Посредине комнаты небольшой столик и стул. На столике пустой графин и перевернутый стакан — симпатичная пара из тонкого, похоже муранского, стекла. И на всем слой пыли.

— И как же я тут что-то найду? — спросила шепотом Лиза.

Ответа не было.

Она медленно обошла комнату по периметру, рассматривая ярлыки на пухлых, перехваченных ленточками папках и картонных коробках: «Джеймс и Сара. Письма», «Лукас. Наградные документы», «Рукописи Питера». Вот она, история семьи. Джеймс и Сара — ее бабушка и дедушка. Лукас — брат Джеймса, погибший на войне. Питер — дядя Сары, инвалид, проживший в этом доме последние годы, бывший дипломат, карьера которого оборвалась из-за болезни.

— М-да… — протянула Лиза. — Здесь и за неделю не разберешься. — Она огляделась. Так… книги трогать не стоит. Надо искать… И тут взгляд зацепился за простенькую деревянную шкатулку с выдвижной крышкой, отличавшуюся от соседних коробок тем, что слой пыли на ней был гораздо тоньше. Похоже, ею пользовались сравнительно недавно. Надпись на приклеенном сбоку листочке гласила: «Э. Ч.». И все.

Э. Ч.? Уж не Эван ли Чалмерс?