Око тайфуна - [90]

Наука.

Свобода познания.

Равенство.

Критика «во что бы то ни стало и не взирая на лица».

Выходит, Наука, ее довольно мощный аппарат, выполняет преимущественно охранительную функцию? Налицо противоречие с официальной задачей: никаких реальных исследований данная система вести не может.

Оно решается разделением во времени: открытие делается вне официальной науки (хотя часто официальными учеными) и становится ее достоянием через десятки лет. Так было с асептикой, работами Циолковского, тектоникой плит.

Альтернативой этому чрезвычайно медленно работающему механизму является более-менее осознанное использование коррупции в научной среде.

Не зря академику Невеселову все время чудится фигура Швейцара. Известно: кто что охраняет, тот тем и распоряжается, а стоящие у входа обладают привилегиями особого свойства. Лука Феодосьевич — по меньшей мере соавтор радиационной защиты. Швейцар Главлита — соавтор грозных статей «Науки и мысли». Оба они, конечно, марсиане, но ирония судьбы состоит в том, что окажись на их месте другие швейцары, их удалось бы побудить к тем же действиям. Используя обычные приемы «убеждения».

Зубры

Люди отличаются от марсиан не столько глупостью или подлостью, сколько неумением ставить себе задачи — недостаток, возникающий из-за отсутствия воображения. Стандартные цели достигаются в Круге автоматически, и дальнейшая деятельность «бессмертного» начинает напоминать заевшую грампластинку. Состояние тягостное; оно вынуждает имитировать работу, в том числе творческую. А поскольку создание принципиально нового требует именно воображения, творчество «сапиенсов» сводится к примитивной комбинаторике идей и образов, усвоенных в детстве и юности.

Так, размышляя о будущем военной техники, А. Гитлер додумался до индивидуальной бронированной машины для каждого пехотинца — гибрид концепции пехотных волн с идеей танка. И то и другое пришло из окопов первой мировой войны.

Степняк-Енисейский сочинил три романа, в которых «наши потомки, какие-то глуповатые восторженные личности, настроили в Сибири куполообразных городов, своротили русла трех великих рек, установили на северном полюсе гигантскую трубу-лифт для транспортировки на Луну песка из обмелевшего Северного Ледовитого Океана и, гоняясь за иностранными агентами, мимоходом раскрыли тайну Тунгусского метеорита…»(1) — компиляция многих околонаучных идей, восходящих к первой трети XX века.

Теоретики Объединенного Фронта Трудящихся скомпоновали свои вдохновляющие программы, насколько я могу судить, из учебника истории для четвертого класса и передовиц «Правды» середины семидесятых годов.

Читать такие измышления бывает интересно, чаще — противно, а бороться с подобным проявлением комплекса неполноценности, увы, бессмысленно. Остается утешать себя тем, что, занявшись художественной самодеятельностью, «сапиенсы» не натворили худшего. Спору нет, в нашем мире и фантазии Гитлера оказались убийственными, и «Память» в интерпретации Степняка-Енисейского опасна, но это характеризует, скорее, общество и эпоху. В нормальном социуме самостоятельное творчество обывателя на энтропию не влияет.

Иными словами, оно безвредно. Но, разумеется, и абсолютно бесполезно. Если только набор исходных понятий вместе с задачей данному «сапенсу» не предоставит марсианин.

Тут начинается прогресс. Швейцары в своем кругу могут все. Кроме создания новых идей. Марсиане умеют генерировать идеи. Собравшись вместе в рамках коррумпированного и потому свободного от всяческих ограничений сообщества, они в состоянии решить любую проблему.

Для этого необходим совсем небольшой процент марсиан.

Здесь есть сходство с физикой ядерного реактора. Если масса меньше критической, процесс затухает, если больше, он теряет устойчивость. Последний эвфемизм означает взрыв.

То, что значительное количество марсиан обязательно разрушит любую организующую структуру, было известно и учитывалось Государствами. То, что при их полном отсутствии останавливается прогресс и начинается социальное гниение, иногда упускали из виду. Тогда приходили завоеватели, и это был наилучший выход. Если же они медлили, на столетие растягивался кошмар Зомби. Кошмар мертвецов, лишенных сознания, но сохранивших способность двигаться и удовлетворять желания.

Что-то подобное случилось с древней Ассирией и с Испанией позднего Возрождения. Наша страна подошла к «нулевому потенциалу» вплотную. Вмешалась война.

Война убивала марсиан. Но она продвигала их, вводила в Круг и предоставляла главное — независимость. Правда, умирали одни, а в Круг попадали другие, но это было игрой судьбы, а не причудой высокопоставленных швейцаров. Судьба несправедлива, но и не злонамеренна.

Как бы ни льстило нашему извращенному самолюбию считать свою страну средоточием материальной и духовной нищеты, ужас действительного распада социума, взрывной деградации народа, тотальной дегенерации нам не знаком. Слова употреблялись в печати, но они были лишь метафорой. Что они значат, не способен понять никто. Человек судит по аналогии, основывается на предшествующем опыте, но агония народа не оставляет свидетелей.