Око силы. Третья трилогия. 1991-1992 годы - [35]

Дворянское Собрание обнаружилось в бывшей бильярдной. Здесь, в давние годы, молодой поручик Корф порою катал шары, обставляя своих партнеров в «американку». Теперь на месте бильярдных столов помещались конторские, заваленные разного рода документацией. Назойливо стрекотали пишущие машинки.

«Экий Смольный!» – вздохнул барон, оглядываясь по сторонам. Осматривался он недолго. У полковника тут же потребовали членский билет, а поскольку Корф такового не имел, предложили взять гостевой, по счастью за рубли, а не за доллары. За те же рубли, хотя и в большем количестве, барону был предложен комплект бланков для анноблирования. Полковник, немного удивившись, пояснил, что его род был анноблирован еще в XIII веке, но одна из сидевших за столиками дам пояснила, что при отсутствии документов анноблирование и иммартикуляция будут проводится заново и оплачиваться особо. Смутившись, Корф обещал подумать и проскользнул в следующую комнату, бывшую в его годы курительной.

В бывшей курительной стояли мягкие кресла и ободранная деревянная кафедра. Здесь, вероятно, заседали, но сейчас комната пустовала, и барон направился дальше, туда, где в его времена находился буфет. Тут полковник получил возможность убедиться, что кое-какие традиции все же сохраняются. Буфет оказался на месте. Правда, выбор закусок, напитков, а также цены живо напомнили Корфу не прежнее Собрание, а фронтовые вокзалы Ростова и Новочеркасска. Барон, опасаясь, что за эту снедь надо платить все теми же пугавшими его долларами, потоптался у стойки и присел за дальний столик, желая как следует оглядеться.

Буфетная наполнялась публикой. К стойке выстроился хвост, затем над очередью прогремело: «Сосиски!» Господа дворяне загудели, начав толкаться локтями, кого-то ретиво вытолкнули прочь, а над очередью вновь прозвучал трубный глас: «По полкило в руки!»

Полковник чувствовал себя скверно, ощущая, насколько отстал от жизни. Нечего и думать, что ему, живому ископаемому, удастся достойно представлять свой древний род в такое сложное время. Невеселые размышления Корфа прервал какой-то небритый, очень юркий молодой человек кавказской наружности, который без спросу подсел к барону, представившись князем Чавчавадзе, и предложив свои услуги по оформлению и поиску нужных для анноблирования документов. Оплату за услуги он просил в какой-то «эскавэ», но только не в «географии».

Корф прикинул, что в его времена подобного «князя», попади он по недоразумению в Собрание, отхлестали бы по физиономии и вышибли пинком, но смолчал, поинтересовавшись лишь, как здесь обстоят дела с дуэлями. Князь Чавчавадзе тут же предложил ксерокс дуэльного кодекса за десять баксов и пару настоящих пистолетов «Лефоше» – за две тысячи пятьсот.

– Пшел вон, стрикулист! – наконец, не выдержал Корф. Князь, нисколько не обиделся, сообщив, что его всегда можно найти здесь в это время, после чего отправился, куда и велено было.

Столики обживались публикой, которая, успев разобрать сосиски, дружно пила черный напиток с запахом сапожного крема, именовавшийся отчего-то «кофе». Барон, взяв кекс и бутылку виноградного сока, не поленился лишний раз сполоснуть под краном стакан, после чего принялся за полдник, стараясь лишний раз не смотреть на высшее общество.

– Разрешите? – услыхал он чей-то дребезжащий старческий голос. – У вас свободно, милостивый государь?

– Прошу вас, – кивнул Корф. За столиком устраивался невысокого роста старичок с седым венчиком волос вокруг блестящей лысины и молодыми ясными глазами.

– Позвольте представиться: Говоруха Ростислав Вадимович. Вы, наверное, здесь впервые, сударь?

Барон, отметив про себя, что фамилия ему весьма знакома, поспешил в свою очередь отрекомендоваться.

– Вы Корф? – удивился старичок. – А не соблаговолите ли сказать, из каких вы Корфов?

Барон уже собрался пояснить, что он сын генерал-лейтенанта Модеста Ивановича Корфа, бывшего тамбовского губернатора, но прикусил язык.

– Я… – замялся он. – Я вообще-то из петербургских Корфов. Правда, наша семья… То есть семья моего… э-э-э… прадеда в начале века жила в Столице. Я… э-э-э… потомок Модеста Ивановича Корфа…

Старичок, внимательно поглядев на барона, всплеснул руками:

– Ну конечно же! Как же я не догадался? Вы же вылитый Миша Корф! Не слыхали о вашем тезке? Это сын Модеста Ивановича, вероятно, ваш дед… или прадед. Хотя позвольте, позвольте…

Корф вслушался в скороговорку старичка и тут его осенило. Говоруха Ростислав Вадимович… Славик!

Пораженный этой догадкой, барон нерешительно заметил:

– Видите ли, господин Говоруха, я не знал своего деда. Вы же понимаете: большевизия, совдепия, – тут он вспомнил читанный им «Краткий курс». – Индустриализация, враги народа… Но… Мой прадед, кажется, был знаком с семьей какого-то Говорухи. Кажется, старший Говоруха в начале века был первоприсутствующим в Столичном отделении Правительствующего Сената…

– Это мой батюшка! – подхватил старичок, от возбуждения даже подпрыгнув. – Он дружил с генералом Корфом. А младший Корф – Миша – меня частенько, представьте себе, таскал за уши…

«Было такое, – удовлетворенно подумал полковник. – И поделом тебе, Славик!»