Око Гора - [113]

– Мне надо сказать тебе кое-что, – произнес он настолько внезапно, что Кейт скрутило дурное предчувствие. Он указал ей на кухонный стол и дождался, когда она сядет, расположился на стуле рядом с ней и уставился на застекленную нишу, выходящую во двор. – Ты знаешь, что такое дислексия? То есть как при ней ведет себя мозг?

Кейт озадаченно кивнула, а потом покачала головой:

– Не особо. Только что это связано с тем, как некоторые дети обрабатывают зрительные сигналы, из-за чего им сложно научиться читать.

– Так думали раньше. А оказалось, что проблема в том, как эти дети слышат, как мозг обрабатывает языковую информацию, а не в том, как они видят. – Кейт не понимала, зачем он ей об этом рассказывает. И почему именно сейчас. – В среднем коленчатом ядре – участке мозга, который получает поступающие от уха сигналы и посылает их к слуховой зоне коры головного мозга, – у детей с дислексией меньше нейронов, обрабатывающих короткие звуки, в основном глухие согласные, чем у обычных. Поскольку они этих звуков совсем не слышат, им сложно построить в голове словарь, помогающий человеку узнавать звук, когда он услышит его в следующий раз, – чтобы понять, откуда он. Ты следишь за мыслью?

– Да, Макс, но у меня вообще-то нет проблем с чтением.

– Я знаю. Возможно, я неудачно выражаю свою мысль, но то, что у тебя есть, родственно дислексии. Это называется расстройство центрального слухового аппарата – это проблема со слухом, совершенно не связанная с ушами. Дело в том, как мозг обрабатывает сложные звуковые сигналы.

Макс ждал, что Кейт скажет что-нибудь, но у нее в голове словно образовался белый шум, устранивший все, кроме ощущения, что ее ударили сзади – такого она никогда не ожидала и не предвидела.

Потом она начала свыкаться с идеей. У нее что-то не так с мозгом. Кейт уставилась на собственные руки. Она не знала, что сказать. Не могла даже думать.

– Полагаю, ты иногда словно застреваешь, – продолжил Макс. – Только десять лет назад прекратились споры насчет того, существует ли вообще это расстройство центрального слухового аппарата. Группа антропологов из университета Бэйлора, это здесь, в Хьюстоне, на основе построения топографической карты мозга подтвердила, что существует.

Кейт все еще не могла поднять взгляд, посмотреть ему в глаза.

– И как давно ты это знаешь? – спросила она.

– Я начал подозревать это с новогоднего вечера, когда ты рассказала о трудностях, возникших у тебя, когда ты перешла в школу побольше и пошумнее. А потом, когда мы делали томографию… Макс протянул руку, чтобы дотронуться до Кейт, но она отстранилась, уронив руки на колени.

– Почему ты тогда ничего не сказал? – спросила она, глядя вниз.

– Я думал над этим. Мне не хотелось, чтобы ты решила, будто для меня главное – поставить очередной диагноз. Что у меня к тебе беспристрастный, безличный интерес. Я не хотел испортить назревающие отношения, эту близость. Такого я ни с кем больше не чувствовал. – Макс заговорил тише. – То, что между нами происходит, для меня очень важно, та возможность, которую я вижу. Вот поэтому я говорю сейчас, хотя время и неподходящее. Я не знал, случится ли то, что случилось прошлой ночью, уж не говоря о том, когда это будет. Так что лучшего момента уже не возникнет.

Кейт наконец посмотрела на Макса, ожидая заметить признаки фальши – малейший намек на улыбку или неискренность – и, к собственному удивлению, обнаружила, что его безбородое лицо полностью открыто. Очередной фокус психики.

– Тогда рассказывай все, что тебе об этом известно – об этом нарушении работы мозга, – ответила она. – Когда хватит, закричу караул.

Макс согласился.

– В каждой сенсорной системе есть специализированные нейроны, реагирующие на звуки, изображения и другие стимулы, и эти рецепторы создают что-то вроде карты или пространственной диаграммы того, как эта информация обрабатывается. За исключением слуховой зоны, в которой содержится клетка, непохожая на все остальные клетки нервной системы. – Он перестал смотреть на Кейт. – Эти клетки могут улавливать звук в любой части окружающего нас пространства, излучая сигналы с временным кодом, а не пространственным. Мы многого еще не знаем, например, передаются ли эти сигналы в другие цепи мозга, чтобы облегчить понимание, или они являются вторичными участками, артефактами какого-то другого процесса. Но весьма вероятным кажется то, что эти временные коды используются другими сенсорными системами, чтобы связывать несколько пространственных карт. Так вот, я думаю, что отсюда возникает расстройство центрального слухового аппарата, это некая ошибка в процессе временного кодирования, из-за которой ты не можешь одновременно обработать множество сигналов. – Он снова замолчал, но Кейт ждала продолжения. – Могу раскопать последнюю литературу на эту тему, чтобы ты почитала об исследованиях сама. Кэти, вот чем ты занималась долгое время – преобразовывала все, что можно, в зрительные сигналы, воспринимая окружающий мир больше глазами, чем ушами. К счастью, в результате у тебя появилась необычная способность создавать внутренние образы. Зрение является связующим звеном между подсистемами: