Окно в природу 2003 - [14]
Агафья пишет, как всегда, «печатными» буквами по-старославянски и, поскольку послание готовилось заранее, могла «излиться» на четырех больших листах, «изрисованных» с двух сторон. Пишу сейчас, изучив послание и справляясь в не вполне понятных местах у Сергея.
Как всегда, сначала жалобы на житье. Прошлый год был дождливым - не все удалось убрать с огорода, даже с помощью наиболее надежной рабочей силы - Сергея. На пределе оказались запасы муки, и Агафья прибегла к крайнему средству - написала об этом Аману Тулееву. Вскоре вертолет, привозивший на Горячие ключи горняков и охотников, завернул и в обитель Агафьи. Глава администрации городка Таштагола Владимир Николаевич Макута по порученью Тулеева привез все нужное и сам решил посмотреть, как и что.
Еще одна незадача - все трое жильцов Ерината (Агафья, уже привыкшая к тайге москвичка Надежда и Ерофей) остались без молока. Оказалось, шутка, что от козла молока не бывает, верна лишь отчасти. Без козла (Агафья залечила его таблетками) четыре козы не принесли козлят и перестали доиться. Новый губернатор Алтая Михаил Иванович Лапшин, знакомясь с «горно-лесным губернаторством», залетел к Агафье, проведав заранее о её нуждах, и привез плахи для пола в избушке, муку и, главное, в очень хорошей форме козла. Все необходимое у отшельников теперь, кажется, есть.
Из происшествий главное - вблизи жилья два раза видели следы барса. (Это может быть интересно зоологам, барс - животное очень редкое.) Как всегда, навещал жилую точку медведь, свалил стоявший на двух опорах лабаз, но покуситься на коз не решился.
Событием в монотонной жизни была опасная немочь от попытки лечиться не очень знакомым растением. Агафья с Надеждой, оставив на хозяйстве Ерофея, ушли далеко в горы по ягоды-орехи. И там решили подкрепиться отваром некоего копеичника. Но то ли средство оказалось «не ко двору», то ли переборщили с питьем, но Надежда в тайге слегла. И Агафья отхаживала ее несколько дней - «питанье кончилось, кормились только грибами и ягодами». Теперь таежницы, надо думать, будут копеичник обходить. Отказалась Агафья и от таблеток, но не только потому, что я ей настойчиво объяснял опасность глотать все подряд, что привозят, а еще и потому, что на лекарствах стоит «дьявольский знак» (штрих-код). История с копеичником теперь уже и Агафье позволяет делиться советами. На этот раз пишет: «Василий, в кореньях и травах надо тоже знать меру. Выше нормы ничего нельзя употреблять».
«Жизнь там, как всегда, монотонная. Я развлекался тем, что на несколько дней уходил в тайгу - фотографировал, надеялся встретить зверей, но видел только следы», - рассказывает Сергей.
В усадьбе, однако, всегда что-нибудь строится. Сергей поставил для коз небольшой сруб, настелил в «горнице» у Агафьи из привезенных алтайцами сосновых плах хороший пол. Сама Агафья осенью разобрала и заново сложила, чуть передвинув, печь. Все сообща ставили рыболовную загородку на Еринате, но рыбы поймали мало. Осенью паводок был большим, и хариус скатился поверх загородки. «Скучный был год - ни рыбы, ни молока. И хлеб уже было начали экономить», - пишет Агафья.
Сергея таежница впрягла в заготовку сена для коз. Для этого ходили в горы на «старое место», то есть к избушке и огороду, где семья в тайге жила более тридцати лет. «Избушка - на месте, а огород зарос иван-чаем и березами толщиной в руку. Кресты на могилах попадали. Но Агафью почему-то это не тронуло - «пусть все тайга забирает». В избушке все тот же давнишний «лыковский» запах. Когда затопили печку, из темноты к окошку вдруг подлетела нарядная бабочка, как видно, вылупившаяся из куколки. Агафья выпустила ее наружу со словами: «Всем жить хотца».
Поход за сеном.
Сена летом заготовили много. А уже по снегу на лыжах стали переправлять к жилью. «Расстояние неблизкое - десять километров в горы, десять - обратно с тюками. Сделали с Агафьей пятнадцать ходок. Заметил: в тайге при деле она чувствует себя лучше, чем сидя в доме, - шутит, неутомимо все вспоминает. Несколько ночей провели мы с ней у костра. Я человек, можно сказать, бывалый в тайге, а для Агафьи лес этот - «родные стены». Рад, что мог чем-то помочь сведенной судьбою троице. Надежда - человек городской, привыкающий к этим диким местам, а Ерофей мается на протезе. По моим наблюдениям, он сейчас - главный тут мученик. Некуда ему податься в нынешней жизни. Тут заботы его - дрова: пилит, колет. А каково это делать все на протезе!»
Порадовал Сергей рассказом о том, что человеческие отношения у «таежной троицы» смягчились, живут заметно дружнее, чем прежде. Надежда, крещенная Агафьей, получила новое имя - Ульяна и называет Агафью «Матушкой» («Матушке» в этом году исполнится пятьдесят восемь.) Живут по-прежнему порознь, и живность у каждой своя, но вместе трудятся, вместе молятся, иногда обедают вместе. Во время рождественских праздников в этом году женская половина устроила нечто вроде праздничного обеда для всех. «Мы с Ерофеем за одним столом, Агафья с Надеждой (Ульяной) - за другим. Ели припасенную с осени рыбу с картошкой, редьку, запивали черничным и березовым соком, лущили после орешки. Вели тихие разговоры - все, как полагается на Рождество».
