Окно в бесконечность - [97]

— Слушаю вас.

— Я столько думаю о будущем моей Игриконии и так хочу увидеть ее процветающей и богатой, то есть именно такой, какой она станет в ближайшем будущем. Но ведь все мы смертны. И мне было бы очень обидно, если бы я умер, не увидев плодов своих трудов. Видите, даже в рифму получилось: плодов — трудов. Так вот, я думаю, мы сможем в вашем времяходе проехать, скажем, лет пятьдесят, не правда ли?

— Нет, Ваше Величество. Инструкция Всемирного Ученого Совета категорически запрещает водителям времяходов перевозку посторонних лиц.

— Инструкция, инструкция! Мистер Ложкин, не будем формалистами.

— Но, Ваше Величество, у меня заберут водительские права.

— Не заберут. Ведь об этой поездке будем знать только мы с вами. Это будет нашей маленькой тайной.

— Нет, не могу!

— Простите, мистер Ложкин, но я вынужден повторить, что все мы, к сожалению, смертны. И, по-моему, дороже голова, чем водительские права. Xa — xa! Что это я сегодня все в рифму да в рифму!

«Ах так! — подумал я. — Он решил меня запугать! Ну ладно, черт с ним! Пусть этот самодур заглянет в будущее, пусть послушает, какими словами вспоминают его благодарные потомки! Может быть, хоть это пойдет ему на пользу».

— Хорошо, — говорю, — Ваше Величество. Вы меня убедили. Только прошу вас, чтобы о нашем путешествии никто не знал.

— Слово короля! — торжественно сказал Альфонс, и мы по секрету от всех покинули дворец и отправились в будущее.

Я не знал тогда о Комитете по охране врага и до сих пор не могу понять, как мы ускользнули от его вездесущих агентов. Счастливая случайность — если эту случайность король и теперь считает счастливой.

Должен сказать, что сам я, живя в Игриконии, дальше чем на пять лет вперед не заглядывал. Просто не было надобности. А тут мы сразу проехали полвека. У Альфонса с непривычки закружилась голова. А я вышел из времяхода, оглянулся и — ахнул.

Я никогда не думал, что Игрикония — нищая, разоренная Игрикония — сможет так измениться!

Мимо проходили веселые, улыбающиеся люди. И даже по тому, как они разговаривали друг с другом, не озираясь и не пряча глаз, было видно, что им некого бояться.

Далеко вдаль уходила широкая зеленая улица, по обе стороны ее возвышались такие светлые и легкие здания, в которых могли жить только счастливые люди.

— Вот видите! — гордо сказал Альфонс. — Видите, каким богатым и цветущим стало мое королевство. Значит, я заставил все-таки моих подданных стать счастливыми. А все благодаря закону о Двенадцати Праздниках. Уверяю вас. Я чувствовал, что эта новая система самая гениальная из всех придуманных мною систем, и не ошибся! Представляю себе, как меня уважают потомки и как чтят мою память, если я уже, не дай бог, умер. А кстати, мистер Ложкин, как уточнить, жив я у них тут еще или нет?

— Об этом можно узнать у любого прохожего.

— Что вы! Если я жив, то за такие разговоры можно угодить в тюрьму. Шутка ли, спрашивать про живого короля, жив ли он еще!

Тогда я предложил сформулировать вопрос по-другому и остановил проходившего мимо старика.

— Не скажете ли вы, где найти короля Альфонса?

— Конечно, не скажу! — ответил старик и, как-то удивленно посмотрев на меня, торопливо удалился.

— Что это значит? — не понял король. — Может быть, я засекретил место моего пребывания?

— Вам видней, — сказал я и задержал пробегавшего школьника: — Где живет король Альфонс?

— Я не знаю такого короля.

— Как это ты не знаешь короля Альфонса? — строго спросил король.

— Очень просто. Мы его еще не проходили, — объяснил школьник и побежал дальше, размахивая портфелем.

— Какой невоспитанный мальчик! — сказал недовольно Альфонс. — Жаль, что я не догадался казнить его папу или, еще лучше, дедушку!

А следующим прохожим оказался студент.

— Конечно, я знаю, кто такой король Альфонс, — сказал он, и мой спутник гордо приосанился. — Альфонс был последним нашим правителем.

— Что значит последним? — нахмурился король.

— Он довел страну до того, что граждане Игриконии решили в дальнейшем обходиться вообще без королей!

— И что же?

— И обошлись.

— Ас Альфонсом что сделали? — спросил не без интереса Альфонс.

— А с ним ничего не пришлось делать, потому что этот король в один прекрасный день сам исчез.

— Как исчез? Куда исчез?

— А вот этого никто не знает. Известно только, что накануне он казнил своих министров, а потом и сам пропал. Поиски его ни к чему не привели. А впрочем, его не очень-то искали и не очень плакали о его исчезновении. Уж очень здорово он всем осточертел.

— Ах так! — сказал Альфонс, едва только мы расстались со студентом. — Ах так! Я, значит, им осточертел? Ну теперь мне все известно, и я сумею принять соответствующие превентивные меры. Однако хороша моя личная охрана! Я у них исчезаю, а они даже не знают куда. Ничего, они у меня все исчезнут! Но все-таки интересно, куда я мог пропасть? А?

Но только один человек во всем мире знал ответ на этот вопрос. И этим человеком был я.

Я догадался, что мне нужно сделать, еще тогда, когда студент рассказывал о непонятном исчезновении последнего монарха. А когда Альфонс заговорил о превентивных мерах, я перестал колебаться.

Мгновение — и я вскочил во времяход, захлопнул перед носом Альфонса дверцу и резко включил заднюю скорость.