Окно с видом на площадь - [49]

— Гарт сошла с ума, — промолвил он. И добавил: — Сумасшедшая ведьма!

Рассеянно поставила я своего черного слона на пути ладьи, не в состоянии сосредоточиться на игре.

— Она, конечно, не сумасшедшая, — настаивала я. — Тебе не следует так говорить.

— А почему? — Его темные глаза с почти оскорбительной прямотой смотрели на меня. — Они же говорят обо мне такое. А Гарт гораздо более сумасшедшая, чем я.

Я наклонилась к нему через доску.

— Послушай, Джереми. Мисс Гарт, должно быть, очень одинока. Особенно сейчас, когда твоя мать и Селина в отъезде. Я думаю, она чувствует себя как дома среди вещей твоей матери, потому что заботится о ней с тех пор, когда твоя мать была совсем еще девчонкой. Дети очень любят наряжаться в одежду взрослых. Так почему бы взрослым не испытывать удовольствие от того, что они могут одеться, как кто-нибудь помоложе?

— Вы ее совсем не знаете, — небрежно возразил Джереми, совсем не убежденный моей слабой логикой. Основное внимание его было все еще обращено на игру. Он продвинул свою королеву и сказал, заканчивая состязание: — Мат! — И добавил: — А вас очень легко обыграть, мисс Меган.

Я поняла, что дальнейшие аргументы сейчас не дойдут до его сознания, и начала перебирать в уме всякие интересные замыслы, пытаясь придумать, чем заняться до конца этого дня. Вдруг меня осенило.

— Давай устроим чай у меня в комнате, Джереми. Я могу вскипятить воду в маленьком чайнике на огне в камине. У меня есть бисквиты, которые я купила на всякий случай. И я покажу твое новое кресло-качалку… и новую лампу. Пойдем! Ты составишь мне компанию.

Похоже, эта мысль ему понравилась. Может быть, потому что я никогда прежде не приглашала его к себе в комнату. Он помог мне развести огонь, и вскоре дым и язычки пламени закручиваясь, полетели в дымоход. Еще немного, и яркий огонь наполнил комнату теплом. Я зажгла недавно купленную лампу. Пухлый шар китайского стекла, разукрашенный бутонами роз, бросил круг света на дымоход и сделал маленькую простую комнатку еще более радостной. Расстелив на столе скатерть из ирландского полотна, я заставила Джереми расставить голубой чайный сервиз. А когда я вскрыла коробочку с бисквитами фирмы «Хантли и Пальмер», Джереми с удовольствием принялся раскладывать маленькие бисквиты, покрытые белой и розовой глазурью, на голубой тарелке.

Пока мы занимались приготовлениями, я рассказала ему про то утро, когда посетила церковь, и о том, что говорил священник в своей проповеди о Дуайте Рейде. Все избегали упоминать имя его отца, когда говорили с Джереми, а я считала, что это неправильно. Это еще больше отягчало груз невысказанной вины, которую нес в себе мальчик. Он слушал меня настороженно, как мне показалось, и я чувствовала, что внутренне он напрягся.

— Мисс Меган, — спросил он, когда я кончила говорить, — если в том доме будет церемония открытия, разрешит ли мне дядя Брэндан поехать туда? Как вы думаете?

— Не вижу причин, почему он может запретить тебе поехать, — не рассуждая, ответила я, так как не имела ни малейшего представления о том, как его дядя может отреагировать на такое предложение. — Как бы то ни было, у нас еще целый месяц впереди, поэтому не надо беспокоиться об этом сейчас.

В задумчивости он закрыл крышкой продолговатую коробочку из-под бисквитов.

— Я должен пойти, — произнес он, а я подумала про себя, что, возможно, такой поступок представляется мальчику искуплением вины.

Больше к этой теме в тот день мы не возвращались. Чтобы отвлечь его от таких мыслей, я подошла к каминной полке, где стояла карусель Ричарда, и, пока вода в чайнике, подвешенном над углями, не закипела, завела игрушку, и маленькие лошадки с саночками начали кружиться под музыку. Глаза Джереми загорелись, он смотрел на карусель, а я пела для него старинную детскую песенку на французском языке:

Братец Жак, Братец Жак, Спишь ли ты? Спишь ли ты? Звонят с колокольни! Звонят с колокольни!

Динь-дон-дон! Динь-дон-дон!

Было ясно, что он очарован. Но когда я взяла игрушку с камина, чтобы позволить ему рассмотреть ее поближе, он спрятал руки за спину. Он помнил то, о чем я уже позабыла.

— Я ведь наказан… то есть вы еще не сняли с меня запрет, мисс Меган, — сказал он. — Я не должен ее трогать.

Я поставила карусель обратно на камин и завела ее еще раз, именно в момент решив, что эту игрушку я преподнесу Джереми в качестве рождественского подарка.

Когда чайник закипел и чай настоялся, мы сели за стол. Маленький праздник прошел великолепно. Джереми выглядел таким довольным, и я даже пожалела, что ни матери, ни дяди нет здесь и они не видят его. В этом ребенке я не видела ничего такого, что нельзя было исправить. Надо было только вызвать у него интерес к чему-либо новому, проявляя терпение, доброту и хоть чуточку любви.

Когда наши чашки опустели и значительная часть бисквитов была съедена, я рассказала Джереми о Ричарде, кому была куплена эта карусель, и мне самой стало легче оттого, что я высказала то, что лежало у меня на сердце. Наконец я вытащила книгу с волшебными сказками, которую мне подарили, когда я была совсем маленькой, и из которой я читала сказки Ричарду. Я предложила Джереми прочитать одну из сказок, и он был в восторге, а я с болью в сердце поняла, что он ничего не знал о дружеской атмосфере, которая создается, когда читают вслух. Он снял подушку с кресла и уселся на нее перед огнем скрестив ноги и глядя на язычки пламени, как обычно любят делать все дети, а я начала читать сказку.