Окна Александра Освободителя - [5]

Там дыша благоговеньем

У святого Алтаря,

Все молились с умиленьем

За наследника царя.

Ну разве декабрист или чиновник такое написать может, что мне слепец местный сочинил? Ему за сердечность его и душевность я денег дал и перстень за тысячу рублей на руку надел. Бедным так же надо помогать, но лучше не рублём. а работой. А к лихим людям любого сословия жалости не мочь, ибо они сами такого не ко мне, не к мирным труженикам, испытывать неспособны.

Так храни воспоминанье

О Царевиче Тюмень

И его здесь пребыванье

В тридцать первый майский день.

Вот ради таких заслуженных слов от народа своего стоит жить, творить и убивать, то есть быть ему царём-батюшкой. И буду я Цезарем, и отца не посрамлю, хоть и сложно сие будет.

5 июня прибыли в Златоуст. Местный голова, он же Заводоначальник, он же главный изобретатель, в лаборатории своего завода, наверное вскричав *Эврика*, выковал русский булат. Подарки мне и свите – отличные клинки из булатной стали. Не индийский булат, не дамасский, а наш, родной! Отослал всех, Василия Андреевича так же, и с заводским головой по душам поговорил. Павел Петрович Аносов был человеком разносторонним и смекалки недюжинной, конно-желнзная дорога местного масштаба у него была от Миасских приисков, но целый час я убеждал его в преимуществах пара на этом участке работ. Рассказал о предприятии организованном мною совместно с Черепановыми и Красильниковым. Договорился с ним о таком же партнёрстве, но между мной и им, внёс 70000 рублей в счёт строительства нового завода, *Златоустовский Завод Паровиков*, так решили назвать. Паровые двигатели и пароходки из прочной стали, затем проложить рельсы, для убыстрения нарисованным мной способом до ближайших рек, а там развить речное паровое судоходство, ибо нашего купца убедить в пользе новинок может убедить только большущая прибыль. Чтобы подстегнуть, как мог, описал картинки из будущего, сказав, что, мол, всё отдадим супостату, ибо против пара парус лишь тряпка. Спорили до хрипоты, даже придя к согласию о несомненной выгоде паровиков и продаже готовых изделий, а не стальных листов. Предметом преткновения было то, что он мечтал опубликовать свои труды в научных журналах, а тем паче в виде отдельной книги. Видишь ли, мировая практика того, что каждый хранит свои процессы изготовления стали в секрете, его не устраивает, необходима открытость. Я же стоял только за пользу для России, в крайнем случае открывать секреты производства лишь тем, кто строит в нашей державе нужные производства, читай те же паровики, один завод, один технологический секрет, вот это ещё более менее равноценно. В пылу спора, говоря от имени России-матушки, чуть не стал перед ним на колени, говоря, что дарит он русские пушки ворогам, а они подарков не понимают, они понимают лишь язык пушек.

Объяснил и кое-как по памяти зарисовал Павлу Петровичу виденную мной во сне схему револьвера Сэмюеля Кольта, коряво, конечно, и не полно, но общую идею он ухватил. Обещал заняться безотлагательно и не в ущерб остальному, пошутив, что сон ему теперь будет только лишь сниться. Аносову выделил Фельдъегеря, задачей коего стало, находясь на государевой службе, поддерживать связь между Златоустом и Будущим Петербургским заводом Черепановых и Красильникова. Велел механизировать и увеличивать выплавку золота, наверх отсылая лишь старую норму, на сэкономленные деньги в чрезвычайно сжатые сроки привлекать и покупать новых работников с окрестных городов и весей, если что откроется в таких делах, то я пообещал в столице перед отцом взять вину на себя. Аносов поделился так же идеей отливки пушек, чем встретил моё полное одобрение и понимание, но я просил все проекты двигать побыстрее, ибо опоздания потомки нам не простят. Говорили мы о многом, он рассказал кое-что из своего прошлого, о своей мальчишеской мечте создания булата. О том, как чуть не сжёг училище, уснув в кресле со свечой в руках, сидя перед заграничным булатным клинком, всматриваясь, до рези в глазах, в его узоры.

На следующий день забрались, по примеру деда, бывшего здесь в 1824-ом, на Александровскую сопку, правда, из-за недостатка времени не на самый гребень. Юрьевич, из свиты, нарвал, чтобы отправить супруге, гелиотропов, колокольчиков и удивительной красоты нарциссов. Нет, вид с высоты был наикрасивейший, что за прелесть в сих местах уральские горы! Потом стреляли в карты из подаренного Павлом Петровичем изукрашенного оружия, хорошо повеселились. Василий Андреевич изволит дуться на меня, опять не спал, всю ночь переписывал свои черновики, выгораживая перед отцом декабристов. Мол, ради пользы России и сохранения хотя бы видимой гуманности русской монархии, деспотичность которой уже стала нарицательной в Европе. Видите ли, никогда случай, подобный теперешнему, не представиться Государю для облегчения действий его благости. Утром он передал запечатанный пакет фельдъегерю, вот только вручено тому было и моё послание, уже не первое из тех, где я резко выступал с критикой Учителя, ссылаясь на Французскую революцию. Как говаривал об этом историческом событии Наполеон, она стала возможной исключительно благодаря нерешительности Монарха всея Франции. Интересно, как папА воспримет оба этих письма, прочитав их одно за другим? Посмеется, не иначе.