Оккультные силы СССР - [51]

Также удалось принять дополнительные меры против соглядатаев, и в промежутках между командировками от квартиры Блюмкина в Денежном переулке до Наркомата торговли курсировал двойник Якова.

Подготовка экспедиции в Шамбалу весной 1925 года шла полным ходом. Барченко вспоминал: «Мне при содействии Бокия удалось добиться организации экспедиции в Афганистан. Экспедиция должна была побывать также в Индии, Синь-цзяне, Тибете, и на расходы экспедиции Бокию удалось получить около 100 тысяч рублей (то есть 600 тысяч долларов). Во главе экспедиции должен был ехать я и Владимиров (агентурная кличка Блюмкина)».

Деньги выделялись по линии ВСНХ по личному распоряжению Феликса Дзержинского, выступавшего горячим сторонником будущего предприятия. Кроме Барченко и Блюмкина в число членов экспедиции включили выпускника Института живых восточных языков, ответственного референта НКИД, члена "Единого трудового братства, Владимира Королева [Эзотерическое имя «Малый»]. «Я также должен был ехать в составе экспедиции, — вспоминал он, — и мне было предложено пройти курс верховой езды, что я и сделал на курсах усовершенствования в Ленинграде, куда получил доступ при помощи Бокия. Мне было также предложено Барченко усиленно заняться английским языком. Сам Барченко изучал английский язык и урду (индусский)…» Базой для подготовки экспедиции стала арендованная Спецотделом дача в подмосковном поселке Верея. Здесь будущие путешественники осваивали язык урду и упражнялись в верховой езде.

В конце июля все приготовления в целом завершились. Наступил наиболее ответственный момент — провести документы через ряд бюрократических советских учреждений. Чтобы нейтрализовать нежелательную реакцию народного комиссара иностранных дел Чичерина, Бокий поручил Барченко обратиться к тому с рекомендательным письмом от сотрудника Отдела международных связей Коминтерна Забрежнева, являвшегося членом масонской ложи «Великий Восток Франции» и имевшего степень «метр венерабль». Забрежнев еще с 1919 года занимался переправкой ценностей Французской Компартии, осуществлял с ней связь и был одинаково известен как в Наркомате иностранных дел, так и в Спецотделе. Нарком сам когда-то входил в ложу «Великий Восток Франции», и Бокий знал, что «вольные каменщики» были для него высоким авторитетом. «Чичерин вначале отнесся к моим планам доброжелательно…» — вспоминал Барченко. Чтобы окончательно закрепить этот успех, 31 июля Бокий, Барченко и начальник лаборатории Спецотдела Гопиус пришли на прием к Чичерину, и после недолгой беседы последний дал положительное заключение по поводу предстоящей экспедиции. Бокий сообщил наркому, что документы членов каравана давно лежат в визовом отделе посольства Афганистана и уже условлена дата отъезда. Чичерин удивился такой поспешности и уже перед самым уходом посетителей поинтересовался, в курсе ли начальник разведки Трилиссер насчет подготовки экспедиции. Бокий отвечал, что еще на коллегии в декабре проинформировал его о плане этой операции, и глава ИНО голосовал в ее поддержку — в принципе, этого достаточно. Вообще же, как начальник Спецотдела при ОГПУ Глеб Иванович и не обязан был докладывать о частностях работы своего подразделения Три-лиссеру. Коллегия ОГПУ и ЦК — этого достаточно. Такое заявление несколько насторожило Чичерина, и, как только посетители покинули его кабинет, он позвонил начальнику разведки и в двух словах пересказал разговор с Бокием. Трилиссер был взбешен. Он закатил истерику по телефону. «Что вообще себе этот Бокий позволяет?» — шипел в трубку Трилиссер. Да, он тогда был просто начальником ИНО-разведки, однако уже метил в зампреды ОГПУ. И хотя коллегия поддержала план экспедиции Барченко — Бокия, а значит, поддержал и он, но это было в декабре. Трилиссер явно интриговал.

Трилиссер попросил Чичерина отозвать свое заключение. И сразу же после телефонного звонка посетил Ягоду и рассказал о случившемся. Глава контрразведки разъярен был больше тем фактом, что Бокий действовал напрямую, через визовый отдел Афганистана и втихаря от Генриха Генриховича. И хотя Глеб пользовался поддержкой Дзержинского и некоторых членов ЦК, Трилиссер и Ягода договорились о совместных действиях по блокаде экспедиции. Тогда же они навестили Чичерина — благо здания Наркомата и ОГПУ находились в двух шагах и не требовалось гонять автомобиль. Ягода и Трилиссер заставили Чичерина полностью пересмотреть свои взгляды на операцию Спецотдела.

Экспедиция была отменена в самый последний момент в результате протеста главы НКИД. 1 августа Чичерин дал о ней отрицательный отзыв. Но Бокий и Барченко не отказались от идеи посетить загадочную Шамбалу, и начальник Спецотдела решил дождаться удобного момента, когда можно будет осуществить задуманное и утереть нос Трилиссеру и Ягоде.

Однако, несмотря на все козни, один из членов экспедиции все же отправился в район Шамбалы. Перед операцией Бокий проинструктировал его и сообщил, что задание исключительно ответственное и что ни один человек, какое бы место в советской иерархии он ни занимал, не должен знать о «путешествии». Уходившему в Шамбалу предстоял трудный путь. Но этот агент не нуждался ни в визах, ни в документах, ни в бюрократических формальностях. Чтобы пройти сквозь советские и вражеские кордоны, ему достаточно было приказа. Это был Блюмкин.