Это — уменьшительное имя одной дорогой подруги, недавно умершей; имя это удивительно подходит к ней, как это часто бывает с подобными прозвищами. Прим. Стентона Мозес.
Я употребил слово «она», говоря об Ангеле; я знаю, что неправильно употреблять его, но оно уместно здесь, так как Ангел своей внешностью очень походил на молодую девушку. Прим. Стентона Мозес.
Это было имя духа одного старика и было удивительно соответствующим всему его характеру, вид его как духа был раньше безобразен. Прим. Стентона Мозес.
Это было очень характерно для нее, так как она и на земле умела также все делать лучшим. Прим. Стентона Мозес.
В. был молодой человек большого таланта, но одаренный необузданными чувствами. Все время, пока он жил на земле, он находился в постоянных ссорах со своим семейством и сильно предавался пьянству, от чего умер в очень юном возрасте. Я никогда не видел, кто бы пил так много, он должен был совершенно пропитаться алкоголем. Я знал его отца и все его семейство и часто старался их успокоить. Но В. часто становился неистовым во хмелю И, если не получал того, что ему хотелось, прибегал к очень грубым выражениям. Семья снисходила к нему, но его отец был суровый Человек, доведший его до отчаяния. Прим. Стентона Мозес.
Я знал А. лично. Он был чрезвычайно тщеславным молодым человеком, который постоянно был занят своими нарядами. Его ум был мало развит, но и последний наконец совершенно угас. А. ударом кинжала умертвил себя и в то время как он падал, ударился головой о выдававшийся угол и получил глубокий шрам над глазом. Об этом шраме и говорится в рассказе. Прим. Стентона Мозес.
Я узнал в нем родственника одного моего лучшего друга; я видел его один только раз, при одном сеансе материализации. Я видел также его портрет, но никогда не видел его самого живым. Мне сказали, что это был очень образованный человек, но не особенно большой силы воли, настоящий джентльмен, очень точный и пунктуальный во всех его поступках. Прим. Ст. М.
Окаменелый коралл. Прим. переводчика.
Причина этого заключается только в слабом сосредоточивании воли магнетизера.
Здесь употреблено выражение, свойственное язычникам; я того мнения, что выражение «добрые женщины, guten Frauen, bonnes femmes, bonnes dames», вовсе не означает обыкновенных мифических существ, но употреблялось в виду боязливости народа в виде эвфемизма, т. е., что это были так называемые ведьмы. Прим. Кизеветтера.
