Океанский патруль. Том 2. Ветер с океана - [53]

И генерал Рандулич поднял над головой крепкий массивный кулак с двумя сверкнувшими перстнями. Аудиенция закончилась, и оберст, четко ставя по ковру ноги, вышел за дверь.

* * *

Придя в свой номер Парккина-отеля, инструктор принял холодную ванну, которая помогала ему спать в сутки не более пяти часов, и, чувствуя сильный голод, сразу же спустился в бар. Было то предвечернее время, когда можно поужинать в спокойном одиночестве, не впутываться ни в какую попойку и лениво наблюдать, как фрау Зильберт уютно плавает между столиками.

Но сегодня оберст, несмотря на ранний час, уже застал здесь Ганса Вальтера Швигера и командира батарей мыса Крестового обер-лейтенанта фон Эйриха. Этот напомаженный, как «девочка радости», глупый спекулянт-артиллерист никогда не нравился фон Герделеру, и он направился к их столику только ради корветтен-капитана, знакомством с которым всегда дорожил.

Фрау Зильберт, дорожившая, в свою очередь, знакомством с фон Герделером, сама подошла к нему, еще издали улыбаясь всем троим и Швигеру отдельно.

– Как всегда, – ответил фон Герделер на ее вопрос, и ему тут же, «как всегда», подали громадный, сочащийся кровью ростбиф с крепким шведским пивом. – Я вам не помешаю? – осведомился он, заталкивая за ворот мундира хрустящую салфетку.

– Пожалуйста, – прогудел Швигер и, словно отталкивая от себя фон Эйриха, сердито рявкнул: – Пятьсот! Шведскими!..

– Четыреста. Половина – финскими, – отпарировал артиллерист, и оберст понял, что у них идет торг; Герделер, тоже покупавший меха, знал, что пятьсот марок стоит простой песец.

«А шведские кроны в цене, – машинально сообразил он, энергично разжевывая мясо, и решил: – Надо и мне поприжать валюту. Старые связи по рудникам Элливаре еще не потеряны, в случае чего отсижусь где-нибудь на зимней даче…»

– А куда мне финские! – заворчал Швигер, поправляя черную повязку, закрывающую глаз. – Суоми вот-вот слопают большевики, а вы мне – финские! Ха-ха!..

«А Швеция нейтральна, – мысленно досказал инструктор и тут же придумал конец жизненной повести корветтен-капитана: – Наступит мир, ты заведешь свою субмарину в тупик какого-нибудь фиорда, рванешь ее взрывчаткой, чтобы никому, и, таясь, как вор, перебежишь к шведам. Жить тихо тебе не даст твое прошлое, и ты бросишься, наверно, во всякие авантюры. А может, в пьяной драке тебе просто проломят бутылкой череп…»

– Ради уважения к вашим заслугам, – вздохнул наконец обер-лейтенант, доставая пухлый бумажник.

– За песцом зайдете к фрау Зильберт, – ответил Швигер, подливая себе коньяку.

Услышав щелканье новеньких шведских ассигнаций, инструктор вежливо отвернулся и спросил подводника, когда тот уже прятал выручку в карман:

– Ваша субмарина по-прежнему в Биггевалле? Я слышал…

– Да, – недовольно отозвался Швигер, присматриваясь к тому, как бар наполняется офицерами. – Русские сумели разбить батопорт, через пробоины залило отсеки. Электроизоляция сильно отсырела, получилась большая утечка тока в корпус. Через две недели, думаю, снова в море…

Он велел принести вина, заставил выпить фон Герделера и, отпугнув артиллериста колючим взглядом, стал демонстративно разговаривать с одним оберстом.

Швигера интересовало положение Лапландской армии, он сомневался в возможности обеспечить сохранность немецких коммуникаций на океане, открыто жалел, что не попал на средиземноморский театр, где теплее и спокойнее. От его густого с хрипотцой баса веяло уверенностью, и он не боялся высказывать свои мнения о событиях; корветтен-капитан говорил кратко и грубо, но за его словами чувствовалось, что, даже оставаясь недоволен многим, он свято выполнит все, что ему прикажут, и… «Нет, – думал про него инструктор, – тебя, пожалуй, не бутылкой убьют, и до Швеции ты не доживешь…»

В дверях бара возникла какая-то сумятица, над столиками пронесся гул взбудораженных голосов, из которого выбивались отдельные выкрики:

– …Не может быть!..

– …А разве Рюти?..

– …Финский маршал – вот!..

И комендант Лиинахамари капитан Френк, выступив на середину, словно закованный в шинель, которая тяжело облегала его плечи, мрачно возвестил:

– Господа офицеры, сейчас из Хельсинки получено официальное известие. Известие об отставке финского президента Рюти. На его пост назначен маршал Маннергейм, который ставит под сомнение законность последнего немецко-финского договора!

Попадали стулья, кто-то глухо простонал, точно от боли, жалобно звякнула разбитая рюмка, и фон Герделер, неожиданно потеряв самообладание, бешено крикнул:

– Это провокация!.. Не может быть! Ложь!

Тогда в наступившей тишине насмешливо прозвучал чей-то властный и до неприятного знакомый голос:

– А-а, господин военный советник!.. Вас, кажется, можно поздравить с повышением?.. Только это не ложь. И могу заверить вас, что все сказанное – правда!

Фон Герделер повертел головой, отыскивая говорившего, и когда встретился с ним глазами, колени его вдруг заломило от гнусной дрожи. В дверях стоял полковник Юсси Пеккала, стоял и улыбался.

А рядом с ним – та самая, которая варила морошку. Как зовут эту госпожу? Ах, черт возьми, память стала!.. Кажется, Кайса? Да, Кайса… и – Суттинен-Хууванха…