Океанский патруль. Том 1. Аскольдовцы - [161]

Ночью, когда незаходящее солнце присело над морем с северной стороны, собираясь снова начать свой поход вкруговую, в голове Мордвинова созрело решение. Прислушиваясь к прерывистому дыханию девушки, он встал, тихо вышел и спустился к берегу океана.

Было время ночного отлива, обнаженный берег покрывали заросли морской капусты. Засучив штаны, матрос долго бродил по каменистой отмели, отрывая от грунта многометровые стебли водорослей, снопами выносил их на сухое место. Здесь же он нашел два бревна плавника, окаменевших от долгого пребывания в море. Мордвинов откатил бревна подальше от воды и, убедившись, что на сегодня все сделано, пошел спать.

На следующий день матрос пришел сюда снова и начал кропотливую работу. Разбирая просушенные за день водоросли, он проверил прочность их стеблей, откладывал в сторону самые крепкие. Потом из отобранных фукусов и ламинарий стал плести толстые тросы – перлини, сращивая концы лонго-сплесенями. Тросы получались гибкими, прочными – сам Антон Захарович Мацута позавидовал бы своему ученику.

Так в постоянной работе – между домом, где лежала Варенька, и берегом, где собирался плот, – прошло еще несколько дней. Для того чтобы новый плот получился устойчивым и мог бы выдержать волнение на море, нужно было не меньше десяти массивных бревен. Но плавника не хватало, и Мордвинов совершал дальние переходы вдоль полосы прибоя, выискивая беспризорные бревна. В ожидании, что океан принесет на волнах из устья Енисея ствол дерева, он – уже усталый – подолгу просиживал на высокой прибрежной скале, застывая на целые часы в неподвижной выжидающей позе, так что молодые глупыши садились ему на плечи, принимая его за камень.

Однажды вечером Вареньке вроде стало легче, и, лежа на топчане, она с удивлением озиралась по сторонам, точно увидела впервые эти черные стены, этот закоптелый, грозивший обвалиться потолок и этого угрюмого матроса, сидящего на корточках у огня. Слабым движением руки она подозвала Мордвинова к себе, и он, присев у нее в ногах, стал тихо рассказывать о своем решении переправиться на материк.

Варенька часто закрывала глаза; думая, что она заснула, матрос несколько раз осторожно вставал, намереваясь уйти, но девушка каждый раз удерживала его, говоря:

– Нет, нет!.. Просто мне так легче…

И когда он замолчал, она посмотрела прямо в лицо ему усталыми, но по-прежнему ясными глазами.

– Яша, – сказала она тихо и спокойно, – сейчас что, вечер или утро?..

Он машинально посмотрел в окно: солнце светило ярко, и в этот момент ему показалось, что он не знает – что сейчас, утро или вечер; не знает – где он, и страшное ощущение одиночества потрясло все его существо.

– Вечер, – вздохнула Варенька, не дождавшись ответа; что-то похожее на улыбку отразилось на ее лице, и она, внятно отделяя слова, сказала: – Вечер и утро протягивают друг другу руки… Это я помню… все помню…

– Что? – спросил он, нахмурившись.

Варенька не ответила и, преодолевая боль, вдруг начала вставать с топчана. Мордвинов уложил ее обратно, прикрикнув:

– Нельзя!

– Теперь уже все равно, – спокойно отозвалась она, – ничего не спасет… я уж это знаю… Умру, Яша… Ты почему молчишь?

– Я слушаю.

– Так вот, – помолчав, продолжала она, – я это чувствую и потому прошу тебя передать… передай Пеклеванному, что, умирая, я… я вспоминаю…

– Ничего не передам, – сказал Мордвинов и встал. – Думайте о нем сколько хотите, а я ничего не передам.

– Яша, родной, умоляю тебя! – почти выкрикнула Варенька, пытаясь поймать его руку. – Выполни мою последнюю просьбу!..

– Нет! – громко сказал Мордвинов. – Не смей!.. Будешь жить – сама передашь… А жить ты будешь!.. Ты будешь жить! – повторил он несколько раз, как заклинание, и выбежал из дому.

…В эту ночь океан выбросил на скалы тяжелый ствол сибирской лиственницы.

* * *

В кают-компании крейсера «Святой Себастьян» шел вечерний спор о том, какие моряки самые лучшие в мире. Мнения по этому вопросу резко разделились. Одни утверждали, что самые смелые моряки – турки, другие – норвежцы, третьи говорили, что прекрасные моряки рождаются на Полинезийском архипелаге. А некоторые, иронически посмеиваясь, доказывали, что сейчас невозможно найти хороших моряков, ибо появление быстроходных кораблей и наличие на флоте непрофессионалов ведет к так называемому «обезлюдению» морей.

Спор затянулся до полуночи, когда с мостика поступил доклад о том, что на горизонте замечен плот с людьми. Все офицеры выбежали наверх с биноклями в руках.

На широком деревянном плоту, захлестываемом волнами, лежали два человека, а над ними возвышался резиновый плотик, поставленный вместо паруса. Но каково же было удивление англичан, когда они распознали в одном из людей женщину. Эта весть мигом облетела всю команду крейсера, насчитывавшую более полутысячи человек, и на палубу не поднялись только те, кто нес вахту в нижних отсеках. Многие, чтобы лучше разглядеть, взбирались на мостики и башни, густыми гроздьями повисали на снастях.

Боцман крейсера уже отводил от борта корабля стальную балку выстрела, на котором болтались, раскачиваемые ветром, веревочные штормтрапы и шкентеля с мусингами. Здоровенный негр-стюард во всем белом разбежался по балке до ее конца, лег животом, обхватив выстрел ногами, махал руками – хотел помочь.