Океан. Выпуск одиннадцатый - [90]

Последним бежал завхоз больницы Яков Иванович. Это был пожилой человек, известный всему поселку тем, что, снимая трубку телефона, всегда говорил: «Я слушаю вас с огромным вниманием». Сейчас обильный пот, стекавший по лицу, застилал ему глаза, дыхание было прерывистым, сердце стучало неровно, казалось, вот-вот остановится.

— Не могу, ребята, больше, — едва слышно прошептал он, останавливаясь и садясь прямо в снег. — Передохнуть надо.

Остановились и другие наблюдатели. Внезапно над их головами со свистом пронесся тяжелый снаряд. Для всех четверых это был звук, которого они прежде никогда не слышали. Инстинктивно они упали на землю. Взрыв был далекий; судя по его направлению, противник обстреливал порт.

— Бегом за мной! — скомандовал, поднимаясь во весь рост, молоденький командир дозора. — Отдохнем на том свете «с огромным вниманием», Яков Иванович.

Но Яков Иванович не двигался — он был мертв.

Очевидно фашисты решили прежде всего потопить корабли, чтобы они не препятствовали высадке десанта. Поэтому именно на них они сосредоточили поначалу свой огонь. Тяжелые снаряды рейдера легко пробили корпус «Дежнева» ниже ватерлинии, повредили обе сорокапятки, разбили пулемет ДШК, единственный трехметровый дальномер. За несколько минут на «Дежневе» было убито и ранено двадцать семь человек. Ранен был и заменявший отсутствующего командира старпом. С мостика ему было отчетливо видно, как отскакивали от бронированных бортов рейдера, не причиняя ему никакого вреда, снаряды «Дежнева». Вода продолжала стремительно врываться через пробоины в трюмы парохода. Он начал угрожающе крениться на левый борт. В этот момент на палубу сторожевого корабля поднялся с рейдового катера его командир. Этот тридцатилетний капитан-лейтенант, отчаянный чистюля и придира, пришел на «Дежнев» с морского охотника.

Еще вчера командир оставил блистающий чистотой и порядком корабль. По привычке пошутил, сходя на берег. Сказал старпому:

— Полного хода не давать, огня не открывать.

И вот сейчас «Дежнев» представлял собой страшное зрелище: искореженные орудия, пожары, стоны раненых. На корме горел ящик со снарядами. К нему подполз на ощупь, с залитым кровью лицом наводчик Кацман. Он пытался сбросить ящик за борт. А на носу раненный в обе ноги, всегда неунывающий и веселый южанин Геворк Тонунц, лежа на спине, из последних сил подавал комендору снаряды.

— Поджечь на носу и корме дымовые шашки! — с трудом перекрикивая шум, приказал командир. — Двадцать градусов вправо. Курс на бухту Самолетную.

Корабль заволокло густым дымом. Под его защитой, скрытый от смертоносных попаданий вражеского линкора, «Дежнев» ушел за мыс и выбросился на мель в спасительной бухте. Вслед за «Дежневым», ловко маневрируя и используя дымовую завесу, сумел увести поврежденное судно в бухту и командир «Революционера».

Теперь в порту оставалась только «Кара». В трюмах этого «дидугана», как называли свой пароход моряки, находилось 250 тонн взрывчатки. Достаточно было одного попадания, и от детонации аммонал мог взорваться, уничтожив не только пароход, но и порт. К счастью, занятый боем с «Дежневым» и «Революционером», рейдер не обращал внимания на «Кару». Пароход стоял, скрытый за причалом, окутанный черной гарью дымовых шашек. Осколки от рвущихся неподалеку снарядов так и обсыпали судно, отчего его старенький корпус вздрагивал, будто от ударов нагайки.

Невозмутимый капитан парохода непрерывно курил и молчал. Будь его воля, он бы давно рискнул под покровом дымзавесы уйти к устью Енисея. Но на дважды посланный по семафору запрос ответа не было. Капитан не боялся смерти. Больше всего на свете он боялся быть обвиненным в трусости и паникерстве.

Внезапно сквозь пелену относимого ветром дымного облака капитан увидел приближающийся к «Каре» юркий рейдовый катерок. Он бесстрашно и быстро шел среди всплесков от падающих в воду осколков. На палубе катера стоял высокий мужчина. Его шея была повязана шарфом.

— Никак сам начальник штаба Еремеев к нам пожаловал, — вслух произнес капитан.

Едва катер приблизился, Еремеев хрипло и зло закричал в мегафон:

— Чего стоишь, как Александрийский столп? Не понимаешь, что семафор нельзя передать? Быстро уходи к Енисею!

В этот момент с берега по вражескому рейдеру ударила 152-миллиметровая гаубица. В сплошном грохоте и взрывах огня крупнокалиберных орудий «Адмирала Шеера», в гуле и взрывах снарядов, продолжавших обстрел невидимых теперь «Дежнева» и «Революционера», в шуме падающей в море воды, в густом черном облаке, в котором смешался дым от горящего соляра, дымовых шашек, пылающих угольных складов на острове Конус, — во всей этой страшной сумятице боя этот одинокий выстрел гаубицы прозвучал, казалось, неслышно и сиротливо.

Палуба «Адмирала Шеера» быстро заполнялась людьми. Раздавались резкие команды офицеров, пронзительные свистки боцманов, топот матросских ботинок. Согласно «расписанию по свозу десанта» в спущенные на воду баркасы по штормтрапам начали грузиться первые десантники. И вдруг все, кто стоял на мостике, в боевой рубке — столпившиеся в очереди на погрузку моряки, — вздрогнули от неожиданности: над палубой с противным завыванием пролетел и упал в воду с большим перелетом снаряд береговой батареи. По силе взрыва, по величине всплеска было видно, что стреляло крупнокалиберное орудие. В боевой рубке на несколько мгновений все словно оцепенели — таким неожиданным был этот выстрел.