Океан. Выпуск двенадцатый - [24]

Когда я вернулся в кубрик, там меня уже ждал старшина второй статьи Охрименков.

— Срок нам командир боевой части выделил жесткий, поэтому начнем сегодня же.

Когда в учебном отряде капитан третьего ранга инженер Кремнев в течение академического часа воспевал, как любимую девушку, какую-нибудь пустяковую шестеренку, мы посмеивались. Но сейчас я вспоминал Кремнева с искренней благодарностью: сумел-таки он напичкать мою пустую голову массой полезных сведений по устройству и механизмам корабля.

И тем не менее старшина второй статьи Охрименков оказался прав: командир боевой части времени на подготовку к зачету выделил в обрез. Теперь-то я понял, что он не случайно говорил: столько-то суток, а не дней. Приходилось и верно заниматься чуть ли не круглые сутки. Но я понимал, что капитан-лейтенант Холмагоров не просто пожадничал, а специально рассчитал, чтобы закончить подготовку до выхода в море. Там на это пришлось бы потратить втрое больше времени, да и вряд ли нам позволили бы мотаться по отсекам и боевым постам во время плавания.

Когда старший лейтенант Вениамин Иванович Самочадин снова заступил дежурным по кораблю, меня назначили к нему рассыльным.

— Это вам полезно, — пояснил он. — За сутки узнаете корабль так, что потом с завязанными глазами пройдете по всем отсекам. Василий Петрович — голова. Так что считайте: с командиром «БЧ» вам просто повезло.

Я уже давно сообразил, что у старшего лейтенанта Самочадина и капитан-лейтенанта Холмагорова какие-то особые отношения, и они мне нравились. И на сей раз догадался, что не случайно меня поставили рассыльным именно к Самочадину. Несмотря на то что он явно одобрял мою привязанность к боцманской дудке, щадить меня на этом основании он отнюдь не собирался.

С момента заступления на вахту и до отбоя я ни разу не присел. Лишь после двенадцати ночи удалось прилечь на топчан. Но беспрерывно над ухом трезвонили телефоны, дежурный выслушивал доклады и передавал в вышестоящие штабы или оперативному разные сведения. Три часа полусна не освежили, а, наоборот, окончательно расслабили меня. Снова заныл было шов, но я тут же забыл, о нем, потому что без четверти четыре надо было будить очередную смену вахт. Почти всех заступающих на дежурства и вахты подняли дневальные по кубрикам, мне оставалось разбудить мичманов и старшин. Дважды меня крепко обругали: разбудил не тех, кого надо.

В шесть утра — подъем.

Весь день я носился по кораблю как угорелый, твердо помня, что в Корабельном уставе соответствующая статья гласит:

«Все распоряжения рассыльный исполняет бегом. Если рассыльный не находит лица, к которому послан с поручением, он обязан немедленно обратиться за указаниями к лицам дежурной или вахтенной службы».

— Рассыльный, найдите старшину первой статьи Гогоберидзе, пусть идет получать медикаменты.

Гогоберидзе полагается находиться в корабельном лазарете, но больных там сейчас нет, с разрешения врача старшина мог и отлучиться. Однако корабельный врач сошел на берег именно за медикаментами, у него не спросишь. В старшинской каюте Гогоберидзе тоже нет. Стало быть, надо объявить по трансляции. Но тут новая вводная:

— Рассыльный! К командиру!

Придется с розыском Гогоберидзе повременить, но как бы о нем вообще не забыть, водитель «уазика», доставивший медикаменты, уже начинает нервничать.

— Рассыльный, проводите корреспондента журнала к замполиту!

Видать, корреспондент — человек бывалый, сам хорошо ориентируется в хитросплетениях трапов и люков, на ходу выспрашивая меня о классовом происхождении и первых впечатлениях о флотской службе. К счастью, заместитель командира корабля по политической части капитан-лейтенант Молоканщиков оказался на месте, и я с облегчением сбагриваю ему этого назойливого корреспондента.

— Рассыльный! Передайте боцману, чтобы принимал водолей с правого борта.

И так без конца. Я уже облазил все отсеки от ахтерпика до форпика, у меня сложилось твердое убеждение в том, что я самый нужный человек на корабле.

Между прочим, в том же Корабельном уставе записано:

«Рассыльный назначается из числа матросов в распоряжение дежурного по соединению, дежурного по кораблю и вахтенного офицера. Они дают ему задание в тех случаях, когда приказание, доклад или сообщение не может быть передано по внутрикорабельным средствам связи».

Корабль хорошо радиофицирован, и все общие команды отдаются по трансляции. Почти во всех помещениях есть телефоны, переговорные трубы. Отлично действует звонковая сигнализация. И все-таки без рассыльного не обойтись. Ну, в самом деле, не пошлешь по радио или по телефону суточную ведомость или того же корреспондента!

В рубке дежурного по кораблю тесно и шумно. Почти непрерывно звонят телефоны, старший лейтенант Самочадин едва успевает отвечать. То и дело кто-нибудь чего-нибудь запрашивает или докладывает.

— Прошу разрешения вскрыть пороховой погреб.

— Остановлен второй дизель-генератор.

— Товарищ старший лейтенант, прикажите дать в душевую пар.

— Дежурного по низам просят в турбинное отделение.

— Товарищ дежурный, обед готов, прошу разрешения принести на пробу…

Старший лейтенант Самочадин снимает пробу, дает «добро». Теперь ему не надо отлучаться в кают-компанию, и он отпускает меня на обед на пятнадцать минут. Успеваю заглотить его за десять, остальные пять сижу, откинувшись на переборку, вытянув ноги. Чувствую, как по всему телу растекается блаженная истома, и предвкушаю несуматошность «адмиральского часа».