Океан. Выпуск двенадцатый - [13]

Ефимчук снял деньги со сберкнижки, попросил, чтобы дали сотенными, сложил аккуратно, завернул в полиэтилен. Собирался тщательно, продумывая каждую мелочь, знал о том, что захода в инопорт не будет и рассчитывать надо только на свои силы. Как только вышли из канала, Ефимчук вздохнул свободнее, он без сожаления смотрел на уходящую вдаль, растворяющуюся кромку земли, с которой его уже ничего не связывало. Через двое суток, когда проходили Большим Бельтом, пожалуй, надо было решиться прыгнуть за борт: рядом сновали яхты, паромы, суденышки с чужими флагами, — но такой прыжок был уж слишком рискован, и Ефимчук продолжал готовить судовые обеды.

С первого же дня прихода на промысел он начал подготовку и сборы; правда, не спешил: рейс только начинался и надо было выяснить, в каких местах удобнее покинуть судно. И когда начали работать вблизи африканских берегов, решился. Кажется, он продумал все до последней детали, но черт дернул этого влюбленного штурмана бродить по судну… Именно этот штурман с самого начала рейса что-то заподозрил, и Ефимчук старался поменьше встречаться с ним. Ефимчук догадывался, что Сухов воевал, самое страшное было — вдруг завяжется разговор и Сухов спросит: в каких частях воевал? Где? Что? Когда? И все, попался!

Ефимчук рубил мясо и лихорадочно обдумывал создавшееся положение. Скоро прибудет начальник экспедиции, начнутся выяснения. Некстати еще этот матрос Баукин. Будет ли молчать капитан? Поймет ли, что ему не стоит раздувать кадило? Как найти путь для того, чтобы напугать его сильнее, убедить, сыграть на его тщеславии? Пока еще не зажали в кольцо, надо попытаться этой же ночью уйти. Но сделать это более осторожно, дождаться, когда рядом будет иностранное судно. Надо еще различить какое, не нарваться на болгар, их здесь, говорят, полно. Просто так он не дастся. Это последний шанс.

Вода уже грелась в большом котле. Ефимчук вычистил сковородку, нарубил шматки мяса для бифштексов, вытер лохматым полотенцем руки и, сделав огонь поменьше, встал, чтобы пойти на палубу. В это время на камбуз просунулась голова боцмана, и Ефимчук услышал:

— Быстро к капитану!

V

Шлюпка-«ледянка», мягко скользнув по гладкой поверхности, осторожно приткнулась к борту «Диомеда». Матрос уперся веслом в клюз, крикнул:

— Кончики подайте!

Шестинский привстал, схватил поданный сверху пеньковый конец и ловко завязал его за банку. С борта «Диомеда» спустили короткий штормтрап с длинной балясиной в середине. Аркадий Семенович ухватил поперечины трапа и, сделав несколько движений, очутился на борту сейнера. Там его уже ждали Малов, так и не успевший еще раз переговорить с Ефимчуком, необычно сумрачный, суетящийся Кузьмич и несколько матросов.

В радиорубке Аркадий Семенович связался с сейнерами, переговорил с капитаном плавбазы. Новостей было мало, за исключением того, что на научных судах приняли карту погоды: синоптики обещали штиль, некоторое улучшение видимости днем, а к вечеру сгущение тумана. Значит, времени у них оставалось в обрез, часов до восемнадцати местного.

— Не слишком ли мы быстро бегаем? — спросил Шестинский.

— Возможно. Я об этом тоже думал. Нам нельзя далеко отходить от тех координат, в которых исчез Сухов, — согласился Малов.

— Вызовите «Наяду», — сказал Аркадий Семенович радисту, — да, впрочем и «Крым» тоже, пусть кто-нибудь из них ляжет в дрейф именно в этом месте, а то суеты много, а толку никакого.

Шестинский ни на минуту не терял надежды на удачный поиск, тем более сейчас, когда туман начал спадать; потерять человека, опытного рыбака в штиль, в районе, где столько судов, — оправдания этому не было бы никакого. На берегу сейчас не знают почти ничего, а утром на стол начальника будет положена дислокация судов с прочерками в графе «вылов». На общефлотском совете придется держать ответ; если не найдут Сухова — значит, плохо организовали поиск, если нашли — все равно виноваты; запаниковали, сорвали весь флот, упустили сардину, все другие флотилии с уловом, и только вы одни в пролове. Но теперь дело не в упреках, главное было в Сухове, и Аркадий Семенович готов был с радостью принять любые разносы, если бы сейчас сообщили: такое-то судно спасло человека.

Теперь он уже точно вспомнил Сухова, они ходили вместе в поисковую экспедицию лет десять назад, когда Шестинского только-только перевели из Запрыбпромразведки в руководство промыслом, в штаб промысловых экспедиций. Тогда, в первой поисковой экспедиции, было хорошо тем, что суда работали на одну базу, выловы были небольшие, приспособились работать тралами с двойными мешками, а потом именно Сухов предложил работать тремя малыми тралами. Десять лет назад они были почти пацаны, и Сухов казался ему стариком; еще бы — сорок!

— Вы опросили всех людей? С кем был дружен Сухов? Кто его видел в последний раз? В чем причина? — спросил Аркадий Семенович у Малова.

— Разве сейчас поймешь, в чем она, причина? Найдем Сухова — узнаем, — ответил Петр Петрович после некоторого молчания. Ему не хотелось посвящать начальника экспедиции во все свои сомнения и детали.

Прошло уже около восьми часов с того момента, когда хватились Сухова, теперь Малов понимал, что штурман навсегда исчез в океане, продержаться столько времени не хватит сил и у молодого, здорового парня, а тут, если верить Ефимчуку, человек сам захотел уйти, а коли не удалось — вряд ли стал он бороться с водой. Да и стоит ли сейчас раздувать все это? Время покажет, где истина. А начинать копаться в деле сейчас — значит ждать любого решения, вплоть до отзыва с промысла.