Океан. Выпуск 5 - [25]

— Есть… В том-то вся и беда, что есть она и нет ее. Месяца полтора назад один деятель с такого же, как у нас, пункта пошел рыбачить на двойке и утонул. Сразу приказ: запретить пользоваться шлюпками. Вот и сейчас на базе словчили — срочно примите меры, а на чем туда добираться — молчок.

Дородный достал сигарету, прикурил, посмотрел на чистое, без облачка, небо и, как будто раздумывая про себя, проговорил:

— А погода-то хороша… И до маленького острова рукой подать. Проверено — четыреста сорок семь метров. А, Кость?

Костя обрадованно вскочил:

— Разрешите выполнять?

— Чего выполнять?

— Ну там… весла нести, жилеты.

…Двойку плавно раскачивало. На море даже в самую тихую погоду не затухает зыбь. Костя греб по всем правилам. Он плавно заносил весла для гребка и резко вынимал их из воды, подсчитывая про себя: «Два-а-а… Раз! Два-а-а… раз!» Старшина, понаблюдав за Костей, удивленно спросил:

— Где это ты так наловчился?

— В учебном отряде. Загребным в призовой шлюпке был.

«Два-а-а… раз! Два-а-а… Раз!» Костя чувствовал, как упругой свежестью наливается тело.

— У меня, товарищ старшина, и по самбо первый разряд.

Костя не собирался хвастаться. Он просто на всякий случай хотел предупредить старшину — на меня, мол, можно положиться. Тем более сам-то старшина силенкой не отличался.

— Иди ты?! — откровенно изумился Дородный. — И молчал, деятель! Вот кончится «война» — учить нас будешь.

— А чего же? Конечно, буду.

Маленький остров был не только меньше большого, но и пониже, берега были поплоще. Макушку его словно топором порубило на узкие и глубокие распадки. Над одним из них легким маревом струился прозрачный дымок.

— Так и есть! Прямо на кабеле расселись! — Старшина в сердцах выругался.

На берегу острова лежала лодка с навесным мотором. Свою двойку Дородный и Костя тоже выволокли, поставили рядом и пошли на дымок.

Возле большого костра полулежали двое разомлевших мужчин — лет по тридцать. Промеж них на газете с закуской стояла початая бутылка питьевого спирта. А у подножия обструганного ветрами валуна искрились осколки другой бутылки.

Один из рыбаков, крепыш с горбатым, чуть свернутым на сторону носом, первым увидел Дородного с Костей и с откровенной радостью компанейского подвыпившего человека крикнул:

— Глянь, Саня! Флот на подмогу топает!

Саня, не тронувшись с места, через плечо подмигнул морякам.

— Привет, корешки!

— Привет, привет… — Дородный поначалу думал было напуститься на рыбаков, но, встретив этакий неожиданный прием, поостыл.

— Вы первый раз, что ли, здесь?

— Впервой… Завез нас старый сюда, а сам надрался. Вон дрыхнет. — Саня кивнул рыжей кучерявой головой на щель распадка.

Из нее торчали сапоги с крупными шляпками гвоздей на подошве и вконец сбитыми каблуками. Сам рыбак с головой зарылся в латаный полушубок. Дородный подобрался к спящему, приоткрыл ворот полушубка и вернулся к костру.

— Так это же Николай Федорович. Разве он вас не предупредил, что здесь кабель проложен? Что здесь костер жечь нельзя?

Рыбаки переглянулись.

— Н-нет… Видать, не успел. Он уже с утра поддавши был. А чего такое?

— «Чего… чего»… — передразнил Саню старшина. — Кабель нам сожгли. Вот чего. Давайте-ка заливайте костер. Ведро есть?

— Ведро? В лодке, кажись. — Горбоносый поднялся, подошел к Дородному: — Слушай, флот, ты не думай, что мы это просто так. Я тоже служил. Скажи, Сань? Мы работяги, слесаря. Понял? Рабочий класс. Сейчас поможем. Учти! Во руки! Уважаешь? Правильно… Пойдем с нами выпьем.

Старшине совсем не хотелось ссориться, и он пообещал:

— Погоди. Вот дело сделаем — тогда и выпьем. — И обернулся к Косте: — Тащи ведро.

Земли на камнях почти не было, и кабель лежал просто прикрытый толстым слоем мха. Когда разбросали костер и разрыли мох, старшина протянул:

— Да-а… — Проволочная оплетка кабеля почернела как головешка на длине чуть ли не в метр. — Поглядите, деятели, что вы натворили.

Горбоносый взглянул и присвистнул.

— Саня, пойди-ка… Паразиты мы с тобой.

Саня, не думая вставать, поддакнул:

— Ясное дело — паразиты. Иди выпьем. Как это? Птице — крылья, морякам — парус, а нам — по сто грамм.

Они перебрались в соседний распадок, подальше от моряков, еще выпили и уже через несколько минут спали. Дородный с облегчением пробурчал:

— Угомонились, помощнички…

— А вы этого, Николая, как его по отечеству, знаете?

— Знаю. Мастером по добыче рыбы работает. Хороший мужик, только зашибает часто. Стихия нашла, говорит. Сегодня верно опять стихия. Ну, давай за дело!

— Подай… принеси… подогрей… — командовал Дородный, и Костя с удовольствием подавал, приносил, грел. И вообще до чего же приятно было чувствовать себя нужным человеком, без которого не обойтись. По-домашнему мирно, точно примус, гудела паяльная лампа.

Человек, впервые летом попавший в Заполярье, не ляжет спать, когда это по часам полагается делать, так же как и не проснется в свои привычные часы. Он теряет счет времени из-за солнца, которое светит напропалую, не разбирая, день ли это кончается или уже наступает новое утро. А вот старожила не проведет ясная желтизна ночи.

Дородный, не отрываясь от работы и ни разу не посмотрев на часы, чертыхнулся: