Океан. Черные крылья печали - [118]

– Как же мне забыть Ангелику, когда и дня не проходит, чтобы я о ней не вспомнил. Как будто держит что-то, вот здесь, – Леопольдо хлопнул ладонью по груди, – держит и не отпускает. Не дает мне покоя Ангелика, ни когда бодрствую, ни когда сплю. Она ко мне и во снах приходит. Как приехал из Милана, так не было еще ночи, чтобы она не пришла ко мне. Но знаете что, синьор Гацци. Если бы сны были разные, но один и тот же сон – она одна в лодке посреди океана, на лице слезы, а руки вытянуты вперед, словно зовет кого. Это сумасшествие какое-то. Синьор Гацци, может, я схожу с ума? – Леопольдо повернул голову к старику.

Старик вздохнул, когда заметил, как исказилось от боли лицо Леопольдо, а в глазах заблестели слезы.

– Мы все сходим с ума, мой друг, когда любим. От болезни, которая называется "любовь" есть только одно верное средство – смерть. Но, знаешь, давай оставим смерть в покое. Меня вот заинтересовал твой сон. Говоришь, он часто повторяется…

– Каждую ночь, а иногда и несколько раз за ночь.

– …Жизнь – странная штука, – казалось, синьор Гацци даже не слышал слов Леопольдо, все попыхивал сигарой, блуждая взглядом по серой мостовой. – Иногда она выкидывает такие фортеля, что любой фокусник позавидовал бы… Говоришь, в лодке одна, да посреди океана… И зовет…

– Как будто зовет.

– …Я вот думаю, а что если Ангелика жива, находится в лодке, в той, которую так и не нашли. В списке выживших ты ее не видел, но и в списке погибших также. Она числится без вести пропавшей, а без вести пропавший человек живой, пока не доказано обратное. Сколько я таких без вести пропавших знаю… Слышал об Альфонсо, сыне синьора Лоренцетти, моего соседа по квартире. Однажды ночью исчез, и не было о нем ни слуху, ни духу целых две недели. Даже карабинеров вызывали. И что бы ты думал, вскорости объявился. Знаешь, где он был? С дочкой синьоры Мансиси – той, что напротив меня живет – на море ездил, и это при том, что у нее есть муж, а у него жена, – старик рассмеялся, но тут закашлялся, и смех прекратился.

– С вами все в порядке, синьор Гацци? – встревожился Леопольдо.

Тот махнул рукой, мол в порядке, покашлял минуту-другую и сказал:

– Окаянная все пугает, но хрен ей, так просто не дамся, – старик снова рассмеялся, но тут умолк и посмотрел на Леопольдо.

– А вдруг сон этот, как говорят, вещий. Может, она одна, бедняжка, в этой лодке плавает и зовет все, зовет… Жуть-то, какая… Бедная, бедная… А эти дармоеды поиски прекратили. Только и могут, что налоги поднимать… А что, если наша Ангелика действительно жива? Одна-одинешенька, да посреди океана, а океан-то знаешь какой большой? Я по телевизору видел… И зовет… Кого же она может звать?… Конечно же, тебя! Кого же еще! – будто осенило синьора Гацци.

– Да что же я-то могу поделать? – отчаяние послышалось в голосе Леопольдо. – Карабинерам сообщить?

– Да ты что! – рука синьора Гацци, в которой была палка, взлетела в воздух, едва не задев бампер, стоявшего у дороги старенького "фиата". – Они же тебе не поверят! Эх, будь я на твоем месте, только бы меня здесь и видели.

– И что бы вы сделали?

– Как что? Отправился бы за своей фиданцатой. Леопольдо посмотрел на старика, округлив глаза.

– Вы предлагаете мне отправиться черт знает куда, но я даже не знаю, жива ли Ангелика.

– Я тебе ничего не предлагаю, – хитрая улыбка скользнула на лицо старику. – Я только говорю, что бы сделал я, если бы был на твоем месте. Жизнь обычного человека слишком скучна. Ему часто не хватает именно таких вот приключений, чтобы ощутить ее вкус. Эх, если бы я мог обернуть время вспять, я бы хотел прожить жизнь иначе. Жизнь, по крайней мере, в этом теле, что у меня есть, одна. Вот этого я никак не учел, когда был молод.

Все думал, а потом, потом. Так и жизнь пролетела. А "потом" так никогда и не наступило.

Леопольдо вытер ладонью вспотевший лоб, сглотнул. Отправиться за Ангеликой, да он же даже не знает, жива ли она! И куда он отправится? Где ее искать? А главное, как? Бродя пешком по поверхности океана?

– Это сумасшествие, синьор Гацци, – выдохнул он, чувствуя, как по спине катится капелька пота.

– Конечно сумасшествие, – кивнул старик. – Но разве жизнь не достойна того, чтобы сходить из-за нее с ума? Или из-за любви? Я часто думаю, что сумасшествие и любовь – это две стороны одной медали.

– Но она не может быть жива! – в сердцах воскликнул Леопольдо. – Прошел месяц с момента катастрофы! Этого не может быть! Это просто невероятно!

– Конечно, невероятно, – рассмеялся старик. – Но то, что ты родился или я – тоже невероятно, но это произошло, как видишь.

Старик поднял руку в прощальном жесте и заковылял к подъезду.

– И, слава богу, что произошло. Слава богу… Лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, на что так и не хватило духу.

Старик скрылся в подъезде, оставив Леопольдо одного в растерянности разглядывать серый асфальт под ногами.

– Невероятно, – наконец пробормотал Леопольдо и направился к машине, стоявшей перед "фиатом", тем самым, которому посчастливилось избежать столкновения с палкой синьора Гацци.

Леопольдо забрался в машину, завел двигатель и покатил по Виа Витторе Карпаччио.